В одно мгновение Оберин резко развернулся, оказываясь надо мной. Его взгляд, пристальный, изучающий, пробежался по моему лицу. Это так естественно, будто подобное между нами было в порядке вещей. В этом движении не было ни насмешки, ни грубости – только мягкость, которую я не ожидала.
Я застыла, не в силах отвести глаз, но внезапно что-то в нём переменилось. Нежность исчезла, будто её никогда не было. Его взгляд потух, черты лица стали холодными и бесстрастными, словно я застигла его врасплох в тот миг, когда он был слишком уязвим.
Он резко поднялся с постели, не сказав ни слова. Его движения – быстрые, отрывистые, словно он спешил скрыться не только от меня, но и от самого себя.
Оберин оделся, не бросив в мою сторону ни взгляда, и вызвал Меринду, чтобы та принесла завтрак. Его молчание было хуже любых слов, оно обжигало острее укора. Я пыталась отвлечься, но взгляд предательски следовал за ним.
Когда он, наконец, поднялся, собираясь уйти, я заметила, как он на мгновение замер у выхода.
Не оборачиваясь, холодным голосом, словно это был лишь случайный вопрос, он сказал:
– Ты поедешь со мной или одна?
Гордость вспыхнула внутри, требуя немедленного ответа: «Скажи ему, что поедешь одна! Пусть знает, что ты не зависишь от него!». Преодолев страх услышать насмешку или пренебрежение ответила.
– С тобой, – голос дрогнул.
Оберин едва заметно кивнул, не поднимая на меня взгляда. Однако в этот раз в его голосе прозвучало что-то мягкое, почти успокаивающее:
– Хорошо. Меринда проводит тебя ко мне, когда будешь готова.
Он ушёл, оставив меня наедине с мыслями и странной тяжестью в груди.
Почему его внимание так важно для меня? Почему его холодность причиняет такую боль? Если сейчас мне кажется, будто внутри всё разрывается, что будет дальше? Это уже не просто страсть. Я тонула в этом чувстве, как человек, увлекаемый в бесконечную, тёмную глубину, где воздух стремительно кончается, а попытки выбраться лишь ускоряют падение.
Задумавшись, я не заметила, как пересекла лагерь. Враждебные взгляды демонов пронзали меня, словно острые стрелы. Их презрение ощущалось сильнее, чем когда-либо.
Но стоило мне увидеть Оберина, как всё изменилось. Я словно вынырнула на поверхность, срывая оковы отчаяния. Мир вновь наполнился звуками и красками.
Он стоял среди своих приближённых. Среди них был Ноэль – в его глазах читалась насмешка, едкая, как отравленный клинок. Остальные тоже не скрывали презрения.