– Сейчас я отойду, а ты, Рауан, попытаешься сесть на него. Ты же садился на нашего жеребца.
– Угу, – молча кивнул Рауан.
– Так вот, это почти то же самое. Ты легкий, ты сядешь на него. Хорошо?
Снова послышалось “угу”, и взгляд устремился на зверя. Рауан воспринял это, как задание. Словно миссию, которую он должен выполнить.
Эта лошадь нуждается в доверии и понимании. Нужно не просто сесть, а установить связь. Сырым отошел в сторону, смахнул снег с пенька и присел на него, потирая руки. Рядом он положил меховую шапку из волка, которого пристрелил однажды в сарае – разбойник покушался на овец. Смещенные к вискам брови открывали доброе лицо. Черные длинные волосы редкими прядями закрыли узкие голубые глаза. Он смахнул их назад, и стали видны тонкие губы, козья бородка и нос картошкой.
Рауан подошел к лошади и немного погладил. Сырым окинул его теплым взглядом, одобряя этот жест. С высоко поднятой головой лошадь переступала с ноги на ногу. Рауан схватил животное за гриву и запрыгнул сверху. Конь остро встал на дыбы, но Рауан, крепкий малый, продолжал цепляться, удерживаясь. Сырым подпрыгнул с криком: “Молодец, сынок, держись!”.
Но куда мальчишке тягаться с животным? Конь так забрыкался, подбрасывая его задней частью туловища, что не прошло и минуты, как Рауан совершил в воздухе какой-то акробатический трюк и повалился на землю. Сырым подбежал к сыну, а конь умчался вдаль загона.
– Ты как? Ну все, не плачь, нормально все. А как ты хотел? – укрощение духа требует времени. Рауан лишь молча хлюпал носом, пытаясь не разреветься. Он так сильно сдерживал слезы, что глаза покраснели и стали маслянистыми. Сырым же в это время вновь пришел с лошадью.
– Давай, сынок, – подбадривающе сказал отец. – Попытка номер два.
Рауан в ответ что-то промычал.
– Что? Говори громче, как мужчина, – твердо наехал на сына Сырым.
– Я не хочу, – опустив голову, ответил Рауан.
– Почему? – удивился Сырым.
– Я боюсь.
Сырым приподнял голову сына. В мальчике угадывались черты отца, все – вплоть до голубых глаз. Единственное отличие – пухлые губы.
– Не бойся, – сказал Сырым и потянул мальчика, но Рауан врос в землю и не мог пошевелиться. Сырым глубоко вздохнул, сел на одно колено и с отцовской любовью произнес:
– Либо ты боишься, Рауан, и тогда бояться придется всю жизнь, либо ты делаешь то, что необходимо. Ты хочешь бояться всю жизнь?