В институте за ней пробовали ухаживать и мальчишки-сокурсники и взрослые мужики. Со сверстниками ей было скучно и, в их среде она скоро стала числиться во “фригидных заучках”. Взрослые ухажеры, как правило, бизнесмены, не слишком хотели тратить время на романтические переживания и умные разговоры. Схема действий: “Привет, кабак, постель” – казалась Тане примитивной и пошлой. Так что, если не считать поцелуев на школьных вечеринках с одноклассниками, её сексуальный опыт к моменту свадьбы от нуля отличался на бесконечно малую величину. И, прежде чем этот опыт появился, они с Кирилловым, уже с отметками о браке паспортах, три недели, каждый вечер бродили по аллеям старого городского парка. Бродили тайком от Таниных родителей.
Димка оказался очень интересным собеседником. Сбежав от школьной скуки в девятом классе, он, тем не менее, с удовольствием и много читал. Прекрасно разбирался и в серьезной литературе, и в фантастике. С удовольствием рассуждал о Кортасаре и Желязны. Но окончательно супруг сразил ее тем, что от заглавия до последней строчки прочитал “Дон Кихота”. Таня бралась за знаменитый роман Сервантеса трижды. Но её терпения хватало только на первую главу.
С такой же легкостью, с какой он говорил о книгах, Дима жонглировал названиями марок машин, годами выпуска, комплектацией, объемами двигателя и другими техническими подробностями. Таня слушала его и ловила себя на странном чувстве: ей было страшно приятно, что этот совершенно необыкновенный человек, по странной прихоти судьбы оказался её законным супругом.
А потом они почти случайно остались одни. Танины родители уехали на дачу. Дима проводил жену после свидания до дома. Таня решительно взяла его за ладонь, шершавую от постоянной возни с металлом, и буквально за руку привела к супружескому ложу.
Надежда Филипповна только охнула, когда, приехав под вечер в воскресенье домой, обнаружила в постели дочери “фиктивного мужа”.
Таня вспомнила мамин, хорошо исполненный сердечный приступ. Молодой доктор из “неотложки” минут двадцать честно пытался поставить диагноз, но, не найдя ничего серьезного, накапал в стакан валерьянку и посоветовал любительскую сцену поменять на профессиональную.
С этого момента и началась семейная жизнь Кирилловых и «столетняя война» с Надеждой Филипповной. История же с квартирой завершилась самым парадоксальным образом: достроенный дом, директор института единолично приватизировал и продал. В карман положил деньги, из кармана вынул фигу и предъявил её остаткам трудового коллектива. В том числе и своей вечной секретарше. Так, что Надежда Филипповна считала себя стороной, пострадавшей дважды. Взамен желанного жилья она получила нежеланного родственника. Такова жизнь.