– Я – владелец перчаток. Я купил их сегодня утром в магазине в Пассаже… Итак, чья же очередь?
Когда все, смеясь, стали протестовать, мистификатор, помахивая перчатками, проговорил:
– Послушайте, утешьтесь… Вы сделали доброе дело, не получив за него награды, значит вы прямо отсюда попадете в рай.
Леди Диана предложила всем папиросы и затем небрежно спросила графиню Мольтомини:
– Кстати, не знаете ли вы моторную лодку под названием «Беатриче»? Торопившийся рулевой этой лодки чуть не опрокинул вчера мою гондолу.
– «Беатриче»? Вы не знаете, Лоренцетти?
– Нет, мой друг.
– А вы, Троделетто?
– И я не знаю.
Леди Диана постаралась обратить свой вопрос в шутку:
– Значит никто в Венеции не знает этот таинственный корабль. Совсем летучий голландец с турбокомпрессором.
– Это судно не принадлежит никому из людей нашего круга, леди Уайнхем. По-видимому, это какой-нибудь проезжий иностранец.
– Иностранец, читающий Secolo и извиняющийся на отличном итальянском языке? – Вы меня удивляете…
– И посещающий похожий на тюрьму дом возле Сан-Фантино.
Командор Лоренцетти решительно заявил:
– Послушайте, дорогая леди Уайнхем, предоставьте мне 48 часов, и я берусь узнать имя этой таинственной личности.
– Я была бы вам очень признательна, мой дорогой командор.
Леди Диана простилась с графиней Мольтомини и отправилась в Реццоникко пешком через Проспект 22 марта. В семь часов вечера эта историческая уличка полна путешественников, торопящихся купить, до закрытия магазинов, раскрашенные открытки. Проходя мимо музыкального магазина, леди Диана услыхала последнюю новинку венецианского Pavillon›a, гнусаво передаваемую граммофоном. Она бросила безразличный взгляд на тонкие кремовые нити сталактитов Грота Кружев и равнодушно прошла мимо витрины antichita[44], где красовалась картина Карпаччо[45], написанная гарантированно прочными красками рядом со спинетом[46] из розового дерева с выломанными клавишами и сомни тельными мощами V века. Она повернула, наконец, к улице Сан-Самуеле, отказавшись от услуг гондольера. Беппо заметил ее уже и пересекал канал ей навстречу. Ничего не сказав, леди Диана села в гондолу. Всю дорогу она думала над последними словами Мольтомини. Неужели возможно, чтобы лучшее общество Венеции не знало владельца «Беатриче»? Не только лучшее общество, но и прислуга гостиниц, обычно хорошо осведомленная. В этом была загадка, раздражавшая ее, как личная обида. Она злилась на этого человека, как будто он умышленно возбуждал ее любопытство и скрывался с целью усилить ее желание узнать его. Она охотно бичевала бы свое тело и сердце, чтобы вернуть себе обычное хладнокровие. Но эти приступы возмущения были очень непродолжительны. Вот уже сутки, как она бьется над разрешением этой загадки. Утром она опрашивала слуг. В 12 часов она телефонировала секретарю Морского Клуба. В 6 часов вечера она поехала в кафе и подсела к столику графини Мольтомини с тайной надеждой найти, наконец, решение этого уравнения, данные которого заключались в брызгах воды, изящном приподнятии шляпы и трех словах извинения, брошенных вибрирующим голосом.