– Здравствуйте, юная леди! Желаете что-нибудь особенное? – поглаживая седую бороденку, интересовался пожилой лавочник в атласном бордовом жилете с хитрецой, прячущейся за толстыми линзами.
– Добрый день, я хотела бы купить отцу на именины… Я уже бывала у Вас. Вот, ту скрипку, я знаю, что в молодости он играл.
– Ту, что на полке?
– Да, да её.
– Она к сожалению, продана, сегодня к вечеру её уже доставят господину Белавскому на малую Поварскую. Вы слышали, как он играет? О! Сходите в трактир «Золотой рог» там по выходным солируют цыгане, он им аккомпанирует…
– Благодарю, а есть ли ещё такая?
– Возьмите вот эту! Правда она подороже…
– Ой… У меня столько нет.
Стоявший неподалеку молодой человек с двумя рядами гладких пуговиц на смоляном мундире и в мятой фуражке, отстранился от комиссионных охотничьих ружей и направился к ним:
– Я куплю скрипку! Упакуйте в бумагу…
– Извольте сударь, – пожал плечами седовласый торговец и приподнял позолоченные очки на расстроенную Нину, – Сожалею, юная леди, но других скрипок не водится… Кстати в соседней галантерее торгует Анжела Семёновна, моя сестра, помнится ей завозили виолончель, сходите, взгляните.
– Благодарю, – она сунула серенький кошелёк в сумочку, и поспешила к выходу.
Шагнув на залитую лучами весеннюю улицу, она поправила шляпку, и слегка омрачённая отправилась домой. Из распахнутых окон булочной пахло горячим мёдом и свежей выпечкой, волшебный аромат плыл по улице вслед за ней. На уже нагретых кирпичных карнизах, чирикая о чем-то, перепирались взъерошенные синицы. Раскинувшиеся серо-зелёными паутинами ветви акаций защищали Нину от начавшегося зноя. Она подобрела, увидев своё отражение в витрине недавно открывшегося салона модной одежды, где за стеклом ей в ответ грустно улыбалась парочка забавных женских манекенов с жирно обведёнными глазами в клетчатых платьях. За спиной послышался приближающийся стук ботинок.
– Девушка, постойте!
Она на ходу повернула голову и встретилась взглядом с тем юношей из лавки, купившим дорогую скрипку. Он тут же протянул ей завёрнутый в упаковочную бумагу и перетянутый бечёвкой музыкальный инструмент:
– Вот…, это Вам! Прошу, примите! – волновался голубоглазый парень.
Запах и следы машинного масла на руках, а также не чищенная обувь и запылившиеся штаны, сперва вызвали недоверие. Однако молодой человек излучал добродушную нерешительность.