Правда, потом, в супружеской спальне много и бурно высказал о том, каким же он был идиотом, послав дочурку обучаться «какой-то фигне в Европе этой вашей».
Матушка Миланы – Лариса Максимовна, сочувственно кивала, поддакивала в стратегически важных местах страстного мужниного монолога, а сама старательно обдумывала список кандидатов на почётную роль Миланиного мужа. Она почему-то была свято уверена, что Милана, выйдя замуж, о своих книгописательских опытах позабудет.
–Такой клин можно выбить только клином, – рассуждала она.
Оно и понятно – когда у тебя под рукой настоящий, живой, само собой, неидеальный муж, выдумывать что-то, да переливать из пустого в порожнее, уже нет необходимости, да и времени может не остаться. Глядишь, вот так и отвлечётся доченька от того бреда, которым успела пропитаться во многомудром западном университете. Вот и размышляла она, перебирая кандидатов в женихи:
– Младший Петров не подходит – у него проблемы с реальностью… Это лечить долго, трудно и здоровье уже того… не восстановить. И зачем нам такой отец для внуков? Правильно! Незачем!
– Иваненские? Только и кичатся родословной. Правда, купленной, про это все знают! Нет, мы тоже можем купить, это несложно… но толку-то? Витя глупостями заниматься не станет, а без этого они будут на нас свысока смотреть. Лесом!
– Брюквины? Там двое сыновей. Один уже раза три женился – детей куча. Не годится. Второй – что-то не по этой части… Ну, то есть кардинально не по этой. И как с такого внуков получить? От такого только проблемы заиметь можно, но их нам и без него хватает!
– Лара, ты слушаешь? – озаботился Брылёв подпритихшей супругой.
– Да-да, милый, конечно! – откликнулась она, продолжая перебирать кандидатов.
Озарение пришло к ней на сто тридцать четвёртом круге метаний мужа по их спальне.
– Витя! Я вспомнила! – Лариса спугнула усталого Брылёва, который раздраженно шипел о проклятой книге и её редакторках-программерках-фотографинях-корректорках, и особенно о писателке… О дочкином варианте произношения этого слова он и думать не мог – у самого возникало ощущение, что он сейчас на полном ходу с дороги свалится.
– Что вспомнила? – Брылёв вместо сердца схватился за печень и теперь нервно ощупывал правый бок. – Что же ты так меня пугаешь?
– Милый! Мироновы!
– Чего Мироновы?