Сам герцог Грейнский явился на Рубежи вслед за первым снегом, пребывая в отвратительно прекрасном настроении. Винить ему себя было не в чем: генерал оказался прозорлив.
В отличие от сатарцев, до последнего веривших в победу Шарии, Габриэл заранее выпотрошил склады с теплой одеждой и снабдил армию необходимым. Расставил на туманных Вандарфских полях зимние шатры, приказал боевым магам снарядить их согревающими чарами.
Кто-то из его помощников успел развести хельмов, иные наполнили искрами купальные камни и артефакты мгновенного кипячения. Словом, к сезону Триксет на Рубежах было теплее, чем в столице, о которой Владыка, кажется, забыл.
***
Заслон установили только к сумеркам. Пустяковое с виду дело накрылось непрошибаемым снегопадом. Триксет резвилась, как дикая хэсса, спущенная с поводка. Резерв Влада истощился, заставив скрести по дну и черпать самую отборную муть…
К моменту, когда с защитой и утеплением шатров было покончено, Вольган едва стоял на ногах. Пальцы заледенели, тряслись, как у бездомного пропойцы. Зубы стучали, позвонки морозило холодным потом. Мрак, нарушив границы, сочился из всех щелей.
Снег валил все сильнее, застилая мир перед глазами белой вуалью. Налипая на брови и ресницы, забиваясь в рот.
Бланко подкинул Влада до городской окраины, а сам направил экипаж к Приюту Монтилье. Генерал приказал справиться у настоятельницы, готовы ли телепортационные камни. Все, что были заряжены послушницами ранее, давно истратились.
Влад бы и сам заглянул в приют, не постеснявшись позднего часа. Имелось у него одно личное дело, однако сталкиваться с Бланко и после объясняться с Габриэлом в его планы не входило. Поэтому он забился в ближайшую харчевню, чудом выцепив пустующий стол в углу, и решил переждать.
Все переждать. И магический откат, крутящий жилы. И всплеск внутренней тьмы, что, если верить отражению, отпечатался на лице. И визит Тэйна Бланко в соседний приют… Не будут же они с Минар три часа мятные взвары распивать, так? А Владу как раз нужно время, чтобы прийти в себя.
Слишком много дряни он зачерпнул… Слишком много.
Едкий привкус сладкой горечи стоял на губах. И Влад чувствовал, что надо поскорее его смыть. Содрать с кожи, выжечь гинном, стереть свежим снегом…
Харчевня гудела, искрила громкими разговорами, пьянила одним запахом. Обессиленный организм быстро сдался. Кажется, после первого же графина.