– Сынок, оставь муху в покое, пока не разбился, всё ровно ты её не убьёшь, она уже старая и хитрее тебя.
Тут подраненная муха набралась сил и от греха подальше перелетела на окно, но долетела только до подоконника. Максим подкрался к подоконнику и точным ударом, газетой убил муху. От радости он поднял руки вверх, начал прыгать на месте и кричать:
– Попа, смотри, я убил муху! Папа, смотри, я убил муху! Она больше не будет обижать моего братика.
Я в это время вытирал шею полотенцем, и раньше, чем Максим закричал, уже смотрел на сына, и видел последний момент его охоты.
– Молодец, но мама велела тебе быть возле братика, слушайся её.
Произнёс я и начал вытирать лицо полотенцем. Дальше я ничего не видел, только слышал шаги ребёнка в сторону двери. Когда я закончил вытираться и поворачивался к вешалке, чтобы повесить полотенце, то увидел, что дверь кухни полуоткрыта, на полу стоит плитка, под ней раскалённая спираль красного цвета, хотя вилка с розетки выключена. Борщ в кастрюле медленно кипел, но пар не выделялся. Но самое главное Максим уже начал подгибать ножки, он садился на кастрюлю. Всё это увидели мои глаза, ситуацию мой мозг оценил в долю секунды, и я с полотенцем в руках бросился к сыну и выхватил его из кипящей кастрюли. Слава Богу, он только начал опускаться в неё, но кастрюля уже наклонилась и жидкость из борща лилась по его колготкам. Максим уже был в моих руках, когда раздался душераздирающих крик моего сына одновременно с падением кастрюли на пол. А дальше всё как в тумане, как кто-то руководил мною. Я велел, прибежавшей на крик жене, снять с ребёнка колготки. Та, не помня себя, взяла в руки концы горячих, провисших от жидкости колготок, и с закрытыми глазами стащила их вместе с кожей ребёнка.
Максим уже не кричал, у него не было сил на это, как оказалось, у ребёнка был болевой шок. Увидев ноги ребенка без кожи, я велел жене, на кровати расстелить чистую белую простыню, свернув её пополам. Сам левой рукой открыл холодильник и взял из него бутылку растительного масла, в правой руке у меня был ребёнок. Когда я прибежал к постели, простынь уже лежала на ней. В полулитровой бутылке оставалось грамм двести масла, и я вылил его всё на простыню, затем завернув в неё ребёнка. Максим молчал, не подавал признаков жизни. Я обернулся на жену, она лежала на полу, потому что увидела ноги ребёнка без кожи и потеряла сознание. Я прибежал в коридор и одел на свои обожженные ноги в пузырях, без носок, туфли без шнурков. Затем вернулся к кровати, взял перед собой сына на руки, раскрыл нараспашку входную дверь в квартиру и побежал по лестнице вниз, перешагивая через ступеньку. На крыльце я чуть не сбил с ног Галю Волкову, я даже не остановился, лишь крикнул на ходу, чтобы она вызвала скорую помощь Маше.