Бежал я на подстанцию скорой помощи, до которой по тротуарам было больше километра. Но бежал я напрямую, по улицам и через дворы, и наверно не обращал внимания на светофоры. Мой забег и мой внешний вид, вызвал подозрения у двух милиционеров, которые начали преследовать меня после триста метров моего забега, когда я не остановился на их окрики. Я бежал изо всех сил, и не обращал внимания на окружающих, которые недоумевая, смотрели в мою сторону. У меня сейчас была только одна мысль в моей голове, быстрее попасть на подстанцию скорой помощи. На подстанцию я вбежал в приёмное отделение в первый кабинет с врачами, положил сына на столе и развернул перед ним простынь, сидевший на приёме мужчина сразу вышел с кабинета и успокоил возмущённых больных, получивших травмы и ждавших приема. Пока я отдышался и стал рассказывать сестре, что случилось. Молодой врач сообразил сам, что надо ребёнка вывести из шокового состояния. Спустя некоторое время сын сильно заорал, я понял, что он вернулся в наш мир. Дальше малыш только стонал, и смотрел на меня широко раскрытыми голубыми глазами полными слёз. О чём думала тогда головка маленького мальчика, мы никогда не узнаем. Тогда счастливая беззаботная жизнь моего сына в одно мгновение превратилась в ад, но он не выпускал из своей руки мой палец, держался за него из последних сил. Пока сестра записывала мой рассказ о несчастном случае, врач уже успел связаться с ожоговым центром и сообщил им, что к ним сейчас привезут тяжело обваренного ребёнка, мальчика до двух лет, с предварительным диагнозом: «Семнадцать процентами ожога кожи и мягких тканей второй – третей степени». Ожоги в области попы, промежностей, и двух ног. По словам папы, мальчик сел в кастрюлю с кипящим борщом. По нашему предположению температура такого жирного борща может доходить до трёх сот градусов. Когда я вышел из здания подстанции с сыном на руках в сопровождении врача, ко мне подбежали два милиционера с разных сторон, и хотели меня задержать. Врач вступился за меня:
– Что опять ловите водителя за превышение скорости? Так он вынужден был это сделать. Привези он ребёнка на пару минут позже, ребёнок умер бы от болевого шока, не приходя в сознание.
После его слов, нас с сопровождающей бригадой посадили в карету скорой помощи, а врач вернулся в свой кабинет и продолжил приём больных. Через двадцать минут мы уже были в приемном отделении ожогового центра. Скорая помощь, вызванная Волковой Галей, приехала лишь через полчаса, и оказала жене посильную помощь. С этого времени у жены пропало молоко, врачи потом скажут, что это произошло на нервной почве. Уже сидя в карете скорой помощи, я почувствовал, что пошёл ветерок через открытые окна в салоне, хотя на улице было за двадцать градусов. Я захотел снять с себя мастерку и только тут заметил, что мой спортивный костюм хоть выжимай. Даже верх сидения подо мной стал мокрым от пота. Тогда я попросил у сестры одеяло и укрыл дрожащего от боли ребёнка. За время поездки на молодом теле спортивный костюм почти высох, но запах пота от моего тела заполнил весь салон. Максим за дорогу совсем обессилел, и я осторожно вытащил свой палец из его руки.