Я прошёлся по коридору третьего этажа с конца в конец, молодая сестричка на сестринском посту разговаривала со своей мамой живущей на улице Авроры. В коридоре час назад помыли полы с хлоркой, и её запах смешивался с гниющим запахом человеческой плоти. Оба запаха были мне противны, и я спустился на второй этаж. В коридоре второго этажа воздух был свежее. Сестричка лет двадцати исправно выполняла предписания врачей, она то и дело открывала двери в палаты, заносила больным капельницы и ставила уколы. Я нашел кабинет заведующей первым ожоговым отделением, остановился у него, и стал наблюдать за работой медицинской сестры. Просчитал, что если сестра несла две капельницы в палату, она там задерживалась на несколько минут и этого времени мне хватит, чтобы позвонить секретарю вагонного депо и передать информацию о себе Пивоварову Ивану Юрьевичу. В ВЧД-7 секретарь была в возрасте, у неё болела нога, и она сидела всегда на своём рабочем месте, ей оставался год до пенсии, и относилась она ко мне с уважением, даже заботилась о моём здоровье. Когда мимо меня прошла медсестра с двумя капельницами, то сказала, что заведующая будет через два часа, и мене лучше вернуться на свой этаж. Я понял, что лучшего момента у меня уже не будет и пошёл на третьи этаж мимо стола медсестры, где стоял телефон. Поравнявшись с ним, я остановился, обернулся назад, и посмотрел на сестру с капельницами, она шла в дальнюю по коридору палату. Тут я решился и снял трубку телефона. По кодовой цифре вышел на Железнодорожную АТС и набрал номер начальника Вагонного депо. Услышав знакомый голос, я сказал:
– Любовь Михайловна это Виктор Леонидович. Срочно передайте Ивану Юрьевичу, что я нахожусь в ожоговом центре. У меня двухлетний сын обварился и находится в реанимации, пусть он подымет всех наших общих знакомых, и выйдет на главврача. У них есть больше часа, чтобы помочь нам. В первую очередь нам нужна палата, где меньше всего больных с ожогами. Больше я вам не смогу позвонить, в автомате нет выхода на нашу АТС.
– Сынок я всё сделаю, как ты просишь. Держись и верь в лучшее, – услышал я из трубки и положил её.
Я даже успел сделать несколько шагов, как услышал, что сестра вышла с палаты. А я вернулся в холл, отодвинул штору у крайнего окна и посмотрел на батарею отопления, на холодной батарее за шторой еще висел мой спортивный костюм и полотенце. Я взял в руку полотенце задвинул штору сел на диван и стал ждать. Через полчаса кастелянша нашла меня и отругала за то, что я не сдал полотенце, мол, она не девочка, чтобы бегать за мной по этажам. Я извинился и вернул женщине её пропажу. И опять мучительное ожидание. Наконец наступило время, и вот я в кабинете заведующей первым ожоговым отделением. За столом смазливая блондинка лет тридцати в белом халате, по её внешнему виду и оформленному напоказ холлу, в ней больше было от администратора, чем от врача. Она начала беседовать со мной свысока, стремясь показать, что её не зря поставили на такую должность: