Матрос дочитал лист, одиноко брошенный среди стола, и посмотрел на Лейтенанта. Тот спал на спине и, видимо, ему что-то снилось, может быть, что-то нехорошее, время от времени он тянул правую руку к лицу, и бросал ее назад…
В каюту вошел старлей с важным лицом. Он прошел прямо к койке.
– Спит? – негромко спросил он, жестом усаживая вставшего матроса. – А ты стережешь?
Быстрые глаза его сразу нашли лист на столе…
– Буди, он нужен здесь, а не в снах, тревогу играть не будут, но его ждут на ходовом, – и ушел, окидывая взглядом каюту.
…Минуты тянулись, а матрос сидел неподвижно. Его удивило прочитанное, и колдовала мысль, что руки его командира, словно чуткие существа, выточенные из слоновой кости, смотрят прямо на него…
Неожиданно ожил динамик корабельной трансляции, висевший над иллюминатором.
– ПЭЖ, приготовление по обычному графику…
Глаза Лейтенанта как две серые птицы выпорхнули из-под век, и он будто усилием воли удерживал их на своем лице. Он быстро поднялся, мимоходом глянув на матроса, прошел к умывальнику за толстой занавеской.
– Вас вызывали на ходовой…
– Нажми кнопку! – грубо оборвал офицер.
В углу стола лежал небольшой плоский магнитофон. Матрос сразу – видимо, не впервой – быстро нажал клавишу, и в каюту ворвался еще более грубый голос:
«Вдоль обрыва по-над пропастью, по самому, по краю…» Он удивительным образом оттенял спокойные слова корабельной трансляции, оповещавшей, что построения на подъем Флага не будет, ввиду перехода к пирсу…
– Приходил старлей, глаза, как бинокли, я его не знаю, – голос матроса потухал, но он считал своим долгом обо всем предупредить командира.
Тот вскоре вышел, на ходу застегивая китель, причесанный, но не выбритый.
– Владик, ты опять всмятку?
Матрос вскочил, и офицер почти с угрозой прорычал ему в лицо:
– Там, внутри – распрямись! И держи, держи свой объем, держи прямоту. Бьют слева, справа, снизу, сверху – держи объем! свое дыхание! Ну, дай хоть раз сдачи, хотя бы одному, а я уж знаю, где у них глотка! Чего предо мной тянешься?!
Лейтенант придвинул фарфоровую кружку, налил холодного кофе.
– Не нравится собачье выражение твоих глаз, ты не денщик. Забортную водичку не забудь!
– Есть! Вы… пишите роман…о корабле?
– А-а… это, – лист бумаги, скомканный, полетел в корзину, где их было уже много.
– Но там… все как есть… вы же угадали!