– Вот бандюги! Что за жизнь пошла, любая власть норовит всё забрать. Грабители! – ругался Баженов, потирая спину, потянутую от рывка саней.
У Мифодия ныло бедро, ушибленное о сиденье саней. Но не успели наши герои хоть немного передохнуть, как из мглы, поглотившей сбежавшего всадника, раздались хлопки винтовочных выстрелов. На дороге возникли силуэты около десятка всадников.
– Э-э-эх, – выдохнул Прокопий и крикнул, откидывая мешковину с пулемёта: – Мифодий! Разворачивай коней!
Затем он выскочил с брички, взял пулемёт и навскидку ударил длинной очередью в сторону нападавших. Первые две лошади с всадниками, вырвавшимися вперед, подкосились, нарвавшись на невидимую стену, и рухнули. Остальные всадники застопорились на узкой дороге перед возникшей преградой. В это время священник развернул лошадь и махнул Семёну сделать то же самое. Но Лазарев и без указаний понял, что дороги вперед нет, и шустро управлялся с конем. Иерей бросил подряд две гранаты в сторону столпившихся около упавших коней всадников. Гранаты, не долетев до цели пару метров, упали и разорвались. Баженов, воспользовавшись заминкой, вскочил обратно в бричку, на ходу пристраивая пулемет на сиденье, и, не мешкая, вновь дал очередь по нападавшим. Бричка и розвальни одновременно рванули в обратную сторону. Проехав в быстром темпе минут десять, лошади стали сдавать. В первую очередь выдохлась лошадь Лазарева, что было понятно с её тяжелым грузом. Погони не было слышно. Впереди едущий Семен остановил лошадь и, дождавшись бричку, сказал:
– Отец Мифодий, налево сейчас будет дорога на Пухту. По ней мало кто ездит. Чужие о ней не знают. С тракта отворот на Пухту в темноте разглядеть трудно, можно и не заметить. Лошадь моя больше так быстро ехать не может – устала. А в Пухте моя сестра живет. Можно у нее переночевать.
Иерей и сам понимал, что дорога на Тахручей закрыта. Во всяком случае, продолжать сейчас путь не могло быть и речи. Возвращаться в Педасельгу тоже было опасно: встретившиеся им вооруженные люди, явно неместные, направлялись как раз по дороге в деревню, где днем отдыхали посланники протоиерея. Он согласно кивнул головой, и их небольшой отряд свернул в черную чащу леса. Лазарев слез с розвальней, взял лошадь под уздцы и пошёл впереди. Дорога на Пухту была в два раза уже вытегорского тракта, на ней встречным саням было не разъехаться. Дорога еле угадывалась, смутно проступая в стоящей впереди мгле, а иногда и вовсе пропадала. Иерей Мифодий не мог понять, как Семен Лазарев умудряется находить путь в этой чащобе. На удивление наст на дороге был крепкий, но не ровный, поэтому сани не проваливались, но болтались из стороны в сторону. По этой причине, а также из-за темноты продвигались вперед очень медленно. Лошади фыркали и осторожно выбирали, куда ступить. Через два часа после того, как свернули с тракта, Лазарев остановился и подошёл к двум своим товарищам.