Баженов зашёл в баню. Зажёг керосиновую лампу. Баня состояла из раздевалки и парилки, совмещенной с моечной. В раздевалке было холодно, и Прокопий разделся в ней только до нижнего белья. В моечной его приняла сухая приятная теплота – от печки еще шёл жар. Баженов плеснул на камни немного воды, но вода зашипела вяло, без пара и разлилась по камням мокрым пятном. Сняв последние остатки одежды и повесив их на гвоздь, торчащий около двери, Прокопий налил горячую воду в деревянную шайку и стал мыться. Он не услышал, как к окну моечной со стороны улицы подошла Дарья. Она прислонила лицо к стеклу небольшого окошка и увидела в отблесках пламени от керосинки статное, мускулистое тело Прокопия, его крупные круглые ягодицы. Прокопий встал, повернувшись лицом к окну, чтобы опрокинуть на себя шайку с водой. Дарья отпрянула от окошка. Её сердце бешено заколотилось. Краска залила её лицо. Но зная, что мужчина её не мог видеть в наружной темноте, снова прильнула к окну. Она жадно пожирала глазами Прокопия, чувствуя, как у неё сохнут губы, отнимаются от прихлынувшей истомы ноги. Её ладони сами стали сжимать-разжимать ноющие груди. Затем, больше не в силах терпеть, Дарья, как во сне, вошла в раздевалку, сбросила всю одежду и, нагая, открыла дверь в моечную.
Баженов ошеломленно смотрел на вдруг появившуюся девушку. Она стояла прямо, опустив руки вдоль бедер. Лицо её пылало. Глаза лихорадочно блестели. Грудь вздымалась от частого дыхания. Она была прекрасна в своей вызывающей наготе! Белое, округлое, молодое тело кричало о похоти. Девушка шагнула к мужчине, прижалась к нему, стала опускаться вниз, целуя его грудь, живот.
– Возьми меня, бесстыжую! Любый мой! Делай, что хочешь! – иступленно шептала она.
Прокопию передалась дрожь её упругого тела. «Что творят девки без мужиков! Но я этого не хотел!» – мелькнула у него мысль, которая тут же растворилась во все поглощающем желании владеть этой безумной в своей страсти девушкой. Он подхватил Дарью под мышки, поставил её на ноги, сел на лавку так, что его лицо оказалось напротив её белых круглый грудей, и жадно впился ртом в маленький твёрдый сосок.
7.
Бывший полковник русской царской армии Владимир Решетов сидел за столом в избе самого богатого мужика деревни Еремеев посад Ильи Коротова и пил чай. Полковник был статный, высокий мужчина сорока шести лет, с небольшой залысиной на макушке головы, с чуть рыжеватыми усами, плавно переходившими в небольшую бородку. Его высокий лоб выпирал над глазницами, из которых пристально и холодно смотрели серые глаза. Форма кавалерийского офицера русской армии сидела на нём как влитая, придавая еще большую стройность его телу. Френч на полковнике был наполовину расстёгнут, ремень снят. Решетов слушал доклад только что вошедшего есаула Кабанова.