). Белая облицовка стен, зеленая крыша и гараж на две машины. Кустики перед окнами, настоящий фонарь и почтовый ящик перед тротуаром – все как в идеальном фильме, где все вокруг счастливы. Все так, как я и мечтала, покупаясь на идеальные фильмы про американскую мечту. А еще был задний двор. О нем я буквально грезила, чтобы иметь возможность загорать на солнце без посторонних взглядов. Дом купался в растительности и я считала его своим личным оазисом. Конечно, любой человек радовался бы такой перемене, но, не смотря на все плюсы маленького рая, у меня не было ни какого желания веселиться.
Большой новостью (и основной причиной нашей миграции на восточное побережье страны) стало то, что теперь мы будем жить с двумя моими старшими братьями: Тимом и Кевином. Они двойняшки и им уже по семнадцать лет. Кевин старше Тима на семь роковых минут. Почему роковых? Не знаю, но считаю, что эти семь минут сыграли огромную роль в становлении характеров парней. Кевин выглядит гораздо более солидным, рассудительным, взрослым, нежели постоянно смеющийся, раздолбай Тим, перекрасивший свои волосы в ярко рыжий цвет. Раньше они жили в Уэйне с папой двумя кварталами дальше нашего нового дома. Но теперь он всех нас бросил. Поэтому я считаю, что отца у меня никогда не было и нет. Ведь надо же быть таким гадом: бросить детей и умотать с какой-то молоденькой дамочкой в Европу. Кажется, во Францию. Где как ни во Франции устраивать свою личную жизнь, если тебе уже немного за сорок? Вся эта романтика, елисейские поля, ресторанчики – можно забыть про то, что наплодил кучу детей на другом конце мира и начать жизнь заново. Тим называет такое поведение отца прогрессивным и не считает, что нужно его за это осуждать. Если честно, мне абсолютно не интересно, куда отправился этот горе-папаша. Хорошо что помог с оплатой перелета, покупкой нового дома побольше (опять же для того, чтобы всем его детям было, где жить) и обещал в будущем помогать финансово. Впервые на моей памяти мой отец собирался хоть как-то мне помогать.
Хотя, ясно как божий день, – мне уже ничего не поможет.
***
Запись от 29 августа, 2007
Думаю, настоящим писателем мне не стать. Но, тем не менее, тяга к такому завораживающему процессу – выводить строки ручкой по бумаге – у меня невероятная. Возможно все дело в том, что когда пишешь… забываешь обо всем. Вспоминаешь и забываешь. Странно. Как будто бумага съедает твои мысли. Написал и… будто выбросил из головы. Поделился. Выговорился. Действительно странно. Если простой лист бумаги обладает такой волшебной силой, то зачем вообще нужно общение? Ах, да, забыл – чтобы не спятить, вот зачем нужно общение. Но, все это достаточно сомнительно. Ведь, по крайней мере, лист бумаги не посмотрит на тебя с презрением или, что хуже, с непониманием. Да, верно – презрение – это эмоция. Человек реагирует на тебя, пусть и отрицательно. Непонимание же… это как подтверждение того, что ты так и останешься один.