Люди стали вспоминать, как многие юные таланты стали великими художниками, музыкантами, актёрами и поэтами, после того, как им в своё время помогли добрые люди. Опустив в банку уличного художника несколько монет, Мишка, в грустных раздумьях, пошёл дальше.
На заборе, огораживающем стройку, юноша увидел табличку: «Осторожно! Территорию охраняют животные!» Усмехнувшись, он продолжил свой путь. Мимо металлической гусеницей прополз, громыхая всеми железными костями, трамвай. Подойдя к кабинке общественного туалета, Мишка обнаружил на двери надпись: «Не переживай, ничего хорошего из тебя не выйдет». Вошёл. Заставил парня горько улыбнуться и газетный заголовок над унитазом: «Всё для людей».
На одной из улиц Мишка увидел, как мальчик и девочка в школьной форме и красных галстуках, приветствуя всех пионерским салютом, декламировали:
«Я не буду проституткой,
Я не сяду на иглу.
Лучше буду у прохожих
Клянчить деньги на еду».
Проходящие люди грустно улыбались, многие подавали деньги. А над их головами трепетала на ветру баннерная перетяжка: «Россия уже продаётся». И только, подойдя ближе, Мишка сумел прочитать текст поменьше, где речь шла о каком-то новом печатном издании.
Город продолжал шуметь своей жизнью – равнодушной, суетливой, смутной…
К счастью, он не видел, что в это время милиция преследует на крыше высотки двух убегающих пацанов. Они мечутся, как маленькие зверьки.
– Бежим, скорее… бежим, – кричит тот, что постарше.
– Не могу… больше не могу, – тяжело дышит другой.
– Надо… давай руку. Держись за неё.
– Сдавайтесь, вам некуда бежать, – гремит милицейский мегафон.
– Выход всегда есть, – с какой-то злостью шепчет старший. – Ещё немножко и всё, конец. Конец нашим мучениям.
– Конец? – шепчет другой пацан.
Вот они застыли на краю многоэтажного дома. Дальше крыша заканчивается. Пустота. Милиционеры медленно берут ребят в полукольцо. Малыш тревожно смотрит на старшего. Тот, оттолкнув его от себя, говорит:
– Иди, ты можешь начать жизнь по-новому.
– Как… как без тебя? – шепчет малыш и прижимается к нему. – Ты мне как мать.
– Пусть они тебя заберут. Из колонии можно вернуться. Оттуда… не возвращаются, – настаивает старший.
– А ты?
– Я… я всю жизнь был…
– Ты хороший, – смотрит малыш в глаза другу. – Всегда выручал меня, помоги и сейчас.
– Ты что… – вновь отталкивает мальчишку старший. – Живи.