Лишь одно оно в тантамареске.
И пошли к ней Юли, Веры, Светы -
Делают для соцсетей портреты,
Ахают, что вышло просто классно,
Губки «уткой» выпятив от счастья.
…Студия «У Наты» нынче в топе.
В шоколаде жизнь теперь, в сиропе.
И со всех страниц, со всех плакатов
Смотрит клон с тантамарески Наты
Кто-то выбросил кресло, и оно сиротливо
Притулилось уныло, как бездомный босяк.
А когда-то, обитое плюшем красивым,
Украшало квартиру, где жил холостяк.
Там потом появилась в халате жилица,
Убрались с кресла прочь пустота и тоска,
Троном стало оно, дама стала царицей,
Кресло ей любовалась, но исподтишка.
Да родился царевич, и кресло по праву
Стало троном его, привыкая с трудом.
Постепенно царевичей этих орава
Заняла в прошлом тихий, несуетный дом.
Кресло стало землянкой, редутом, тачанкой,
Кораблём, тайником, великаном, норой,
ЗИЛом (сбоку крепили на кресло "баранку" —
Колесо от коляски – крест на крест тесьмой).
Оно было послушным, терпело, шаталось,
Наслаждалось касанием шёлковых рюш,
Коль хозяйка в него отдохнуть опускалась
На потёртый, дырявый повыцветший плюш.
И оно превращалось вмиг в трон, подлокотник
Подставляя под пальцы царицы своей,
Но какой-нибудь тут же царевич-негодник
На колени заскакивал с визгами к ней.
Годы шли, вырастали цари-партизаны,
Моряки, дрессировщики из шапито,
Появлялись всё новые шрамы и раны,
И всё чаще в него не садился никто.
…Под осенним дождем, кособоко, уныло,
Понимая, что больше никто не приедет,
Оно смерти ждало, но ему подфартило —
В нём прилëг и уснул нагулявшийся кот.
Жила была женщина. У неё
Всё было, как и у всех:
Понравится песня – она подпоёт,
Холодно – спрячется в мех.
Утро, будильник, работа, дом,
Отпуск, дорога, юг,
Фото на память, и за столом
Вечер в кругу подруг.
Снова будильник, работа вновь,
Нет перемен никаких.
Пусть кипят страсти, пронзает любовь
Кого-то. Женщин других.
А у нее никаких страстей,
И никакой любви,
И никаких почти новостей,
Лишь похожие дни.
…Она шла с работы, неся печаль -
Замучила суета.
И вдруг, посмотрев внимательно вдаль,
Увидела там кота.
Он ждал ее словно. Он к ней пошел,
В чулок ей ткнулся башкой,
Она удивилась, что так хорошо,
Спросила: "Ты что, теперь мой?"
И он потащился за ней в подъезд,
В квартиру зашел, как в свою.
Она с ним теперь вместе ужины ест,
И шепчет на ушко: "Люблю".
…Жизнь если у женщины, как решето,