3.В советской юридической литературе был представлен элементный подход, согласно которому «правовая реальность рассматривается как надстроечное явление, включающее правовые учреждения, правовые отношения и правосознание». Этот подход вообще лишает право и правовую реальность глубины и содержания, ведет к упрощению данного феномена[23].
Есть мнение, что право – это совокупность юридических текстов: от правовых пословиц (низкая форма юридической картины мира) до разнообразных доктрин (высокая форма)[24]. Однако гарвардский философ и логик Д. Дэвидсон настаивает, что язык вообще не является средством описания реальности: он создан не для описания, а для общения. Соответственно, и основная функция права заключается в регулировании, развитии и охране надлежащих социальных коммуникаций. Правовая реальность возникает как результат общения, что требует как минимум двух субъектов.
Таким образом, право интерсубъективно. Оно зависит от совокупности отношений двух и более субъектов, а также совокупности общих для них юридических фактов. Юридический текст в данном случае выполняет служебную функцию по обеспечению общего понимания сущностных признаков объектов права. В межсубъектных связях по поводу определенных благ рождается объективная реальность, которая утрачивает субъективность в процессе правоотношений, не предполагающих по определению своей индивидуальной замкнутости. Понимание интерсубъективности основано на представлении о реальности особого рода, объединяющей дескриптивные и прескриптивные элементы права. Это реальность, которая динамически развивается во взаимоотношениях нескольких субъектов.
С точки зрения позитивизма (нормативизма), юридический мир формируется прежде всего законами, санкционированными в установленном порядке. Д. Г. Демидов указывает на то, что правовая реальность делится на две составляющие: непосредственно массив юридических документов (федеральных и местных законов, актов государственных органов) и практика их применения[25]. Условно эти составляющие обозначаются понятием «правовое пространство».
Несмотря на то что нормативное измерение неизбежно пронизывает социальную действительность, говорить о тождественности правовой реальности и правового пространства не приходится. Препятствием к признанию совокупности законов основой правовой реальности является их внутренняя противоречивость и возможность нарушения базовых ценностных ориентиров при воплощении эссенциальных идей в нормативных актах. Законы не могут полноценно воссоздать реальность, объективно отразить фактически сложившиеся отношения, если обусловлены внеправовыми целями либо персональными мотивами. В этом контексте следует отделять неправовое ситуативное законодательство от справедливых норм, которые приоткрывают эссенциальные феномены права. Здесь признак объективности выступает на передний план, так как законодательство может зависеть от усмотрения чиновников, а право – явление объективное, неотделимое от сущностных характеристик регулируемых им отношений. Антиномия целеполагания в таких случаях может порождать неправовую (или даже антиправовую) реальность.