– Рудольф упал в обморок на уроке биологии, – начала она спешно. – А потом у него пошла из носа кровь. И знаете, Всеволод Андреевич, не удивительно! У него столько дополнительных занятий! У вашего сына страшное переутомление…
Папа мельком посмотрел на меня, а я, опустив неловко взгляд, захотел исчезнуть. Отец медленно приблизился, и его цепкие пальцы приподняли мое лицо за подбородок. Холодный взгляд серых глаз изучил мою наверняка побледневшую физиономию, а потом отец быстро, словно от отвращения, отдернул руку и вытер ее о пиджак. Моя голова безвольно мотнулась в сторону и опять поникла.
– Бестолочь, – процедил он.
– Рудольф, выйди, пожалуйста. Нам нужно поговорить с твоим отцом.
Еле сдерживая нервную улыбку, я спрыгнул с кушетки, чуть покачнувшись от вновь помутневшего сознания, и вылетел из кабинета вон. Коридор пустовал, все ученики сидели по кабинетам или уже разошлись домой. Мне было слишком интересно, о чем говорили в кабинете, поэтому я прижался ухом к щелке между косяком и дверью.
– Всеволод Андреевич, – мягко произнесла медсестра, – понимаете, подростку в четырнадцать лет нужно отдыхать больше. У него еще слабый организм, и такое количество занятий ведет к нервному истощению и упадку сил. Все признаки очевидны!
Лица папы видно не было, но я представлял, как оно скривилось от этих слов.
– И что вы предлагаете?
– Во-первых, сократить число секций. Одной было бы вполне достаточно с учетом того, что в нашем лицее усложненная программа. А во-вторых, сейчас бы я предложила поездку в санаторий.
– Какой еще санаторий?! Разгар учебного года…
– Я дам вам буклет. Да где же он? А, вот! Отличный пансионат, свежий воздух, прекрасные врачи. Недельки на три! Мальчику надо восстановить силы, вы же не хотите последствий.
– Естественно, не хочу, – отчеканил отец.
– Вы уж, пожалуйста, прислушайтесь. Иначе мне придется сообщить директору и в районную поликлинику. А там могут начать разбирательство.
– Давайте сюда визитку.
Поняв, что их разговор подходит к концу, я попятился. Не хватало только, чтоб меня застукали за подслушиванием. Отец еще порог кабинета не переступил, а я уже понял, что воздух вокруг него искрится от ярости.
Его взгляд скользнул по мне, и одним кивком головы папа велел мне следовать за ним. С покорностью я двинулся к выходу из школы, а ноги меня еле несли – такими слабыми и ватными они внезапно оказались.