– Посмотрим на твое поведение, конечно, – благодушно кивнул отец, взболтав виски в бокале, – но тренер говорит, что у тебя талант.
Я облегченно выдохнул: он не отказал сразу, а значит, у меня оставалась надежда.
Отец выбрал лучший санаторий, и страшно представить было, сколько стоила путевка, включавшая в себя и массажи, и бассейн, и целый комплекс оздоровительных занятий по лечебной физкультуре. Но я не повелся на такую попытку купить меня и, оставаясь настороже, собирал вещи в просторный пластиковый чемодан. Рядом кружилась Ира, упаковывая принадлежности для душа.
– Без тебя здесь будет одиноко, – с улыбкой сказала она, растрепав мои волосы. – На сколько ты уезжаешь?
– Отец купил программу на две недели.
Отчалить в путь предстояло завтра. Отцовский водитель должен был отвезти меня в пункт назначения и помочь оформить документы – отец написал на него доверенность. Сам он не мог пропустить важное совещание совета директоров. Но я даже радовался возможности поехать без отца: водитель мне разрешал слушать музыку через аудиосистему и сидеть на переднем сиденье.
Мы с Ирой и не заметили, как за сборами стемнело. Но чемодан, наконец готовый, стоял у двери. Выезд из дома планировался в пять утра, и, чтобы избежать неприятных сюрпризов, я решил все дела закончить вечером.
– Все собрал? – Отец привалился плечом к косяку двери.
Подняв голову, я быстро кивнул, чуть заметно улыбнувшись:
– Остались только документы…
– О них не думай, я уже отдал их водителю. Послушай, Рудольф, веди себя там прилично. Не опозорься только.
Хотелось сказать: «Ну что ты, папочка, род Грозовских останется не посрамленным». А вырвалось:
– Конечно, отец. Не переживай, я не подведу.
Правда, наутро он не вышел меня провожать, мы скупо попрощались тем же вечером. Водитель закинул мой чемодан в багажник, а я с удовольствием разместился на переднем сиденье. И пусть в пять утра еще стояла темень, мне все равно нравилось наблюдать за синеющими вдалеке макушками деревьев.
Мы проезжали мимо похожих друг на друга поселков и одинаковых лесополос. По плану я должен был задремать, но сон от предвкушения свободы не шел.
Впервые я вырвался куда-то в одиночестве, без отцовского или Ириного надзора. Правда, с собой мне дали только кнопочный телефон, чтобы я не отвлекался от прохождения оздоровительной программы, а на ноутбуке ужесточили режим родительского контроля.