Теперь они с Харисой стоят и разглядывают публику в щелочку штор. Сверху спускаются отдыхающие, официанты снуют с прохладительными напитками, красавец эрдель, слишком независимо для окружающих, сидит в центре зала, а Платон и Анга фланируют вокруг внутреннего фонтана, в котором плавают золотые рыбки, и явно выжидают, когда появится Леонт. Где-то у стойки бара торчит Аммун – великий художник с тюбиком в кармане. Сегодня у него залеплен левый глаз, и он предпочитает синие тона. Как знать, быть может, вечером на собеседника он будет глядеть уже правым глазом. «Я хочу полнее познавать перспективу…» – любит пояснять он всем желающим, многозначительно вздымая брови. – «Возможно, я переплюну великих», – любит шутить он. Кастул, очень серьезный человек, застегнутый на все пуговицы, даже не смотрит на женщин. Род занятий его не известен. Пеон – нынешний покровитель Мариам, тихо напивается за стойкой. Не хватает только Гурея для полноты счастья.
«Но ведь здесь ничего не изменилось – ни в самом городе, ни люди», – думает Леонт. Мир, который он для себя придумал, гораздо интереснее, хотя искусство – это самая большая ложь в человеке.
Ему даже кажется, что сомнения, которые чувствуются в подсознании, имеют свойство со временем подтверждаться, и тот рыжий, который прошествовал апостолом по площади, более закономерен, чем окружающее. Не является ли реальность дьявольской мистификацией, устроенной с божественным совершенством, дабы ежеминутно, ежечасно вводить человека в заблуждение, не рискуя при этом быть разоблаченной?
А как же, – отзывается Мемнон, – рационализм – это высшая зависимость от этого мира. Но это не все. Имеется еще кое-что.
Наконец-то, – восклицает Леонт, – где ты пропадаешь?
– Смотри, смотри! – Хариса хватает за рукав и тянет к шторе. – Видишь женщину в красном? Значит, где-то здесь и Гурей.
Она стоит совсем близко, и Леонт чувствует тонкий запах косметики. Стоит сделать простое движение, и он действительно попробует эту детку на вкус.
Колодец достаточно глубок, чтобы ты погрузился с макушкой, – напоминает Мемнон. – У тебя нет шансов выбраться, хотя тебе это ровным счетом ничего не будет стоить – она и так влюблена в тебя по уши. Забей же золотой гвоздь и не мучайся.
Ты непоследователен, – возражает Леонт. – К тому же Хариса так совершенна, что одного того, что я пялюсь на ее грудь и каждые пять минут вхожу в противоречие с самим собой, достаточно, чтобы выбить меня из колеи на ближайшие два часа.