Она закончила разбирать тетради и взглянула в окно. Вечер опускался на Миллвуд, окрашивая небо в пастельные тона. Она собиралась уже уходить, когда заметила странную фигуру, стоящую на другой стороне улицы, возле старого клена.
Это был мужчина. Высокий, худой, с темными волосами, закрывающими лицо. Он просто стоял там, неподвижно, и смотрел на школу. В его позе было что-то странное, что-то отталкивающее.
Эмили почувствовала легкий укол страха. Она никогда раньше не видела этого человека в Миллвуде. Она попыталась разглядеть его лицо, но он стоял в тени.
Она простояла у окна несколько минут, наблюдая за ним. Он не двигался. Просто стоял и смотрел. Ей стало не по себе. Она решила, что ей пора идти.
Она выключила свет в классе и вышла в коридор. Было тихо и темно. Лишь вдалеке слышалось эхо шагов уборщика. Она пошла к выходу, стараясь не смотреть в окно.
Когда она вышла на улицу, мужчины уже не было. Она облегченно вздохнула. Наверное, ей просто показалось.
Она направилась к своей машине, припаркованной возле школы. Но чувство тревоги не покидало ее. Она чувствовала, что за ней наблюдают.
В этот же вечер, Том Бёрнс сидел в прокуренной лачуге Бертрама, старого самогонщика, живущего на окраине города. Запах браги и табака стоял в воздухе, словно густой туман.
– Так что тебя привело, шериф? – спросил Бертран, протирая стакан тряпкой. Он был худым стариком с морщинистым лицом и хитрыми глазами.
– Ты знаешь, Бертран, – ответил Том, – Жалобы. Говорят, ты снова варишь.
– Я? Варить? – Бертран притворно удивился, – Да я воды чистой не пью!
– Не ври мне, Бертран, – усмехнулся Том, – Я слышал запах за километр.
Бертран вздохнул и налил Тому стакан самогона.
– Ладно, признаюсь. Варю. Но понемногу. Для себя.
Том выпил самогон одним глотком. Он обжег горло, но потом разлился приятным теплом по всему телу.
– Не понемногу, Бертран. Слишком много шума от тебя. Соседи жалуются.
– Да что им не нравится? Я никому не мешаю. Живу тихо, никого не трогаю.
– Дело не в этом, Бертран. Закон есть закон.
– Да пошел этот закон! – огрызнулся Бертран, – Я всю жизнь варю, и никто мне слова не говорил.
– Времена меняются, Бертран. Ты должен это понять.
– Да ничего не меняется! Все те же жадные рожи, все те же лживые слова.
Том вздохнул. С Бертраном всегда было трудно договориться.