Ну, за встречу.
– Киря, – пыхтел Аркадий Петрович, отказывая в личном пространстве и воздухе, – есть одно дело. По секрету.
Он пытался говорить на ухо, но уха не нашёл, и говорил куда придётся.
– Я одно место знаю. Там можно очень надёжно спрятать аппарат. Очень надёжно.
Ну, за родителей.
– Я спрятал, Аркадий Петрович…
– Ты не знаешь местность, Кирюша! – хорошо, что в том месте, куда он кричал пьяным директорским шепотом, не оказалось уха. – Есть тут один лес… в нём троцкисты собирались в соответствующем году… этого леса даже на картах…
За науку.
– Всё просрали, – горько сетовал Кирюша. В его огромных глазах плыли титры. – Такая программа была… В год семьсот вылетов! Сейчас и семи не будет. Всё профукали. Развалили…
– Не говори! – подхватил Аркадий Петрович, забыв даже воспользоваться порывом откровения. – Не говори, Киря, родной ты мой, ты не представляешь! Вот ты бы знал… Ты бы знал, что у нас стало с Академией наук… такой, бля, бардак, Киря, такое убожество…