Повернувшись к Тиму, я опускаю взгляд на яблоки. Пытаюсь сосредоточиться, хотя та нервирующая тишина все еще звенит в ушах. Наконец мне удается сконцентрироваться.
Я смотрю на цену, зажмуриваюсь, потом смотрю еще раз.
– Полтора доллара за одно яблоко? – Я потрясена. Это, наверное, ошибка.
– Не по нраву цена – не покупай, – заявляет Тим.
Стало быть, не ошибка.
– Я же еще даже не сказала, что цена слишком высока, – отвечаю я, хотя это именно так. – А по вашей реакции понятно: вы знаете, что она непомерная.
– Ничего не попишешь.
Это грабеж средь бела дня. Он с тем же успехом мог вырвать у меня кошелек.
– Это же просто яблоко, – медленно и неуверенно говорю я. Все-таки, наверное, он шутит.
– Не по нраву – купи у кого другого.
Черт бы побрал этого мужика. Знает же, что ни у кого больше в это время года нет яблок. А Бриана, моя племянница, очень ясно дала понять, что на день рождения ждет именно яблочный пирог.
– Доллар, – пробую я. Даже эта цена баснословна, но все же лучше, чем полтора доллара за яблоко, бог ты мой.
– Нет, – бесстрастно бросает он и переводит взгляд с меня на другую женщину – та изучает кукурузу в соседней корзине.
– Доллар двадцать пять, – делаю я еще одну попытку, уже начиная прикидывать, у кого еще из продавцов могут быть яблоки. Возможно, у Марты…
Тим смотрит на меня раздраженно.
– Все, разговор окончен.
– Но это же ерунда какая-то! Вы серьезно хотите за яблоко полтора доллара? Это же просто яблоко! – повторяю я.
– Сейчас не сезон, – ворчливо бурчит он.
Я вздыхаю.
– Я заплачу2. – Все же это невозможно глупо: одиннадцать долларов за восемь штук.
И пусть только они посмеют не оказаться самыми вкусными яблоками в моей жизни! Если только их вкус не будет неземным…
Тим складывает руки на груди и буквально испепеляет меня взглядом, хотя я всего-навсего прошу его скинуть один несчастный доллар.
– Или плати полную цену, или ищи товар в другом ме…
Внезапно прямо посреди фразы его глаза закатываются.
– Тим? – окликаю я, а он уже падает. – Тим! – Я бросаюсь к нему, но недостаточно быстро.
Мягкий стук его тела, упавшего на траву, тонет в общем шуме множества крупных предметов, упавших на землю одновременно. И только тогда я замечаю, что тревожная тишина никуда не ушла – та самая, что воцарилась, когда удирали животные. Только сейчас она стала куда более всеобъемлющей, чем прежде.