Пусть она и графиня Вельтмон, но мой отец – барон Оскар фон Армфельт – владелец двух заводов по переработке чугуна, одного золотого рудника и небольшой текстильной фабрики, в которую вкладывает больше всего сил. Граф Вельтмон не может похвастаться схожим достатком, зато его род берёт начало аж за пятьдесят лет до революции, прозванной Сумеречной войной. Не смотря на различия в статусе, мы с Алисой дружны с первого дня знакомства, когда меня только привезли в пансион. И конечно, я разрешаю ей носить мои украшения.
– Думаю, я пропущу бал в этом году, – с притворной усталостью отвечаю я. – Бери всё, что захочешь.
Чувствую себя куда бодрее, чем при пробуждении, но если не хочу встретиться с Эмилем снова, то лучше мне сегодня совсем не выходить из комнаты. Маменька будет в ярости – следующий приём только через год, – но с ней я как-нибудь разберусь. Целая голова мне дороже самого влиятельного мужа. Зато рядом стоит гувернантка, которая сейчас будет пострашнее маменьки.
Алиса ошарашено оглядывается на Милу, потом на меня.
– Ты уверена? – осторожно переспрашивает она. – Это же такое событие, ты готовилась к нему весь год.
Мила сурово хмурится. Она упирает руки в бока, её брови сходятся в одну грозную линию на лбу. Не раз я мерилась темпераментом с гувернанткой, но сегодня, похоже, бой будет особенно жаркий.
– Лияра фон Армфельт! Вы не пропустите самое важное событие в жизни из-за какой-то усталости! – громко заявляет Мила. Она отбирает поднос с едой – будто этим меня можно было когда-нибудь наказать! – и откидывает одеяло прочь.
– А я сказала – не пойду! – Я скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь от пышущей праведным гневом гувернантки.
Алиса с писком отпрыгивает прочь, когда Мила с решительностью орлицы бросается к кровати. Не успеваю я возмутиться, как меня дергают за руки и чуть ли не стаскивают на пол.
– Эй! – Я выдираюсь из хватки Милы, но куда там! Она тащит меня через всю комнату к туалетному столику, а я упираюсь босыми пятками в ковёр.
Кое-как усадив меня на пуфик, гувернантка разворачивает моё лицо к зеркалу.
– Вы простите, ваше благородие, но сломать жизнь по пустой прихоти я вам не дам, – уже спокойнее говорит она.
– Я всё расскажу папеньке! – бросаю совсем уж детский аргумент. К физическому отпору я оказалась совершенно не готова: первоначальный план отлежаться в постели явно терпит крах.