Троя была защищена стенами и башнями; многочисленное войско охраняло ее. Знаменитый Гектор, сын Приама, благочестивый Эней, Деифоб, Парис и множество азиатских князей, союзников царя Пергама, сопротивлялись первым усилиям греков, которые были вынуждены укрепиться в своем лагере и укрыть там большую часть своих галер. Эти суда не имели палуб, самые крупные из них могли вмещать не более ста пятидесяти человек, и, чтобы не подвергать их бурям, их вытаскивали на берег.
Все предвещало долгую войну; силы были почти равны с обеих сторон; высокие стены легко противостояли усилиям войска, не знавшего осадных машин.
Равнина, отделявшая город Трою от лагеря греков, стала ареной множества битв, которые ничего не решали: войска сближались беспорядочно; сначала метали стрелы и дротики; затем сходились в рукопашной схватке. То князья сражались на колесницах, то пешими; они осыпали друг друга бранью.
Когда падал вождь, вокруг него разгоралась яростная схватка: победители пытались снять с него доспехи; побежденные хотели защитить его тело: ночь разъединяла сражающихся, и следующее утро освещало новые битвы. Никто не умел подготовить победу или воспользоваться ею с помощью маневров: сражения не приносили никакого результата; поражения стоили лишь крови, а триумф давал только славу.
После долгих и бесплодных битв, прерываемых перемириями, которые заключались для сожжения мертвых и чествования их памяти погребальными играми, в лагере греков начались перебои с продовольствием. Часть флота была отправлена опустошать острова и соседние берега.
Различные отряды рассыпались по Азии, чтобы захватить урожай и стада и заставить союзников Приама вернуться защищать свои дома.
Ахиллес, прославившийся в этой войне, повсюду сеял меч и пламя, возвращаясь в лагерь с огромной добычей и множеством рабов, которые становились предметом алчности и распрей между союзными вождями.
Вскоре война возобновилась с новой силой. Улисс и Менелай потребовали от Приама вернуть Елену и заключить мир. Совет троянцев склонялся к тому, чтобы удовлетворить их просьбу; но царь, тронутый слезами Елены и Париса и движимый древней ненавистью к Пелопидам, прервал все переговоры, и эта упрямая позиция привела к его гибели и гибели его родины.
Хитроумный Улисс, завидуя Паламеду, князю острова Эвбея, который советовал заключить мир и чьи знания и доблесть вызывали всеобщее восхищение, подложил в его шатер большую сумму денег и сумел убедить всех, что Приам послал их для подкупа греков. Разгневанные греки приказали казнить Паламеда.