100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - страница 14

Ситуация с разводами так и не претерпела изменений до прихода к власти советского правительства. В декабре 1917 года принят декрет «О расторжении брака», согласно которому бракоразводные дела изъяли из компетенции духовных консисторий и передали местным гражданским органам. Процедуру расставания с нелюбимым мужем или женой существенно облегчили: достаточно стало заявления одного из супругов, а никаких доказательств, тем более наличия «очевидцев» измены, больше не требовалось.

Сонную тишину обычного служебного дня нарушил звонкий звук оплеухи, внезапно разнесшийся по канцелярии. Ошеломленные чиновники в изумлении оторвали головы от бумаг. Почтенный строгий начальник Василий Краснопевков стоял, держась за щеку, а против него возвышался титулярный советник Антон Гриневич с перекошенным от гнева лицом. «Знай, мошенник, что я не подлец!» – громогласно провозгласил последний, вызвав еще большее потрясение своих коллег…

Эта удивительная история произошла в январе 1826 года в Герольдии при Правительствующем Сенате. Основанное Петром I учреждение занималось делами, связанными с утверждением в дворянских правах, выдавало дипломы и грамоты, составляло гербы городов и губерний. Возглавлял ведомство герольдмейстер, которому по штату полагалось несколько товарищей (заместителей). Одним из них – Василий Краснопевков. В Герольдии служил с 1793 года, свою высокую должность занимал без малого четверть века, имел многочисленные поощрения за «отлично усердные труды».

Все было благополучно, пока в 1825 году на должность секретаря Герольдии не приняли начинающего служащего Антона Гриневича. Несмотря на то, что молодой человек с отличием окончил Виленский университет, имел опыт канцелярской деятельности и аттестовывался «способным и достойным», Василий Краснопевков невзлюбил нового подчиненного.

Как сообщал впоследствии в своих показаниях Гриневич, товарищ герольдмейстера «наедине делал ему многократно оскорбления», попрекал его польским происхождением и всячески притеснял за отказ становиться «безгласным исполнителем незаконных его предположений по делам службы».

Сам Краснопевков обвинения в пристрастности отрицал. Он утверждал, что «по званию своему» требовал от Гриневича «по делам отчетов и делал за неисправность замечания», а последний, отличаясь «неспокойным нравом», реагировал на слова начальника «неприличным образом».