Оба сходились на том, что в роковой день Краснопевков вызвал подчиненного в кабинет для «объяснения по делам». Далее, по версии Гриневича, Краснопевков задал несколько вопросов и, не удовлетворившись ответами, сокрушенно заявил: «Подлец, какой ты человек!»
Оскорбленный секретарь покинул начальника, однако уже не смог успокоиться. Когда спустя некоторое время Краснопевков с бумагами в руках появился в канцелярии Герольдии, Гриневич поднялся со своего рабочего места и, подойдя к нему, дал пощечину на глазах у шести служителей.
О неслыханном «преступлении чинопочитания и подчиненности», к тому же имевшем место в помещении одного из высших органов государственной власти, доложили недавно вступившему на престол императору Николаю I. Он распорядился судить Гриневича «по всей строгости законов».
Расследовавшая дело Санкт-Петербургская палата уголовного суда пришла к выводу, что факт оскорбления подчиненного со стороны начальника, «по непризнанию Краснопевкова и по небытности при том свидетелей», остается недоказанным. Поступок Гриневича, напротив, признавался им самим и удостоверялся показаниями очевидцев.
В результате молодого человека приговорили к лишению чина и отдаче в солдаты. Правительствующий Сенат, утверждая приговор, дополнительно ужесточил наказание, к нему добавили лишение дворянства.
Впрочем, сначала Гриневичу повезло. Пока шло разбирательство инцидента, в Московском Кремле состоялась коронация Николая I. В ознаменование события 22 августа 1826 года издан манифест «О милостях и облегчениях разным состояниям»: согласно первому пункту, всем состоящим под следствием и судом «по делам, не заключающим в себе смертоубийства, разбоя, грабежа и лихоимства» даровалось полное прощение.
Титулярный советник Гриневич подпадал под действие манифеста, и Сенат распорядился сообщить об этом Палате уголовного суда. Но затем маятник качнулся в другую сторону.
Обер-прокурор (глава Департамента Сената), уполномоченный переслать подписанное сенаторами определение об освобождении Гриневича, по каким-то причинам задержал его отправление. За это время Николай I «высочайше повелеть соизволил», чтобы объявленная амнистия не распространялась на гражданских чиновников, виновных в «ослушании и дерзости противу начальства». Поскольку Антон Гриневич на тот момент еще оставался под арестом, сенаторы посчитали, что прежний приговор остается в силе.