Лицо Овеона разочарованно оплыло. Как он ни вглядывался, платье даже не просвечивало. Грудь была закрыта почти под самое горло, а пышная юбка опускалась ниже колен. Обычные туристки из очереди в лифт были одеты гораздо откровеннее – преимущественно в короткие шорты и топы, открывающие в разной степени свисающие животы. Но они были “жабы”, как Овеон называл их про себя, разглядывать их ему не хотелось.
Как только красавица вошла в кабину, и захлопнувший двери лифт понёс её куда-то наверх, Овеон покинул наблюдательный пункт и вернулся за конторку, чтобы слить в ноутбук очередную запись с очков.
Закончив с файлами он оглядел лавку. С полок застеклённых шкафов из дорогого морёного инландского дуба на него смотрели его сокровища. Каждый из лежащих в шкафу амулетов он хорошо изучил. В основном они были заряжены на удачу в торговых делах, на мужскую силу и на защиту от дурного глаза. Ничего из этого ему не подходило.
– Конечно! – неожиданно вслух крикнул лавочник. – Как же я про него сразу не подумал!
Овеон достал из ящика конторки тяжеленную связку ключей, закрыл изнутри дверь в лавку и быстрым шагом поспешил в подсобку. Там, в специальном несгораемом шкафу среди наиболее древних и дорогих товаров лежал ещё ни разу не испытанный им амулет для подчинения чужой воли. В магической книге его описание многократно сопровождалось словами “Опасно” и “Применять с осторожностью”, но какое это имело значение для человека, имевшего дело с амулетами всю свою жизнь? Овеон дрожащими руками вынул из шкафа шкатулку из драгоценного драконьего дерева и осторожно открыл. В шкатулке лежал круглый, испещрённый древними утраченными символами амулет из светящегося металла. Лавочник взял амулет, сжал холодный металл в ладони, закрыл глаза, вызвал в памяти образ девушки и повелительно объявил амулету свою волю вслух три раза подряд:
– Желаю, чтобы завтра эта девушка пришла в платье с открытым декольте и короткой юбкой!
Амулет в руке никак не отреагировал. Только потеплел и краями не очень приятно врезался в ладонь. Лавочник разжал руку. Металлический кружок едва светился, что, впрочем, было естественным состоянием этого металла.
Пожав плечами Овеон аккуратно положил амулет в шкатулку, убрал шкатулку обратно в несгораемый шкаф и запер.
На следующий день Овеон привычно стоял у двери своей лавки и разглядывал входящих в Башню туристок. За всё утро он увидел только пару стройных и фигуристых, но на лицо они были такие же жабы, как и остальные. От скуки он принялся считать, сколько проходящих к лифтам туристок были обуты в кроссовки, а сколько – в шлёпанцы. Другой обуви индустрия отдыха, видимо, не признавала.