Не раз и не два пили придворные за своего короля, и вместе с ними пил и он сам из драгоценного кубка, оглядывая зал, будто бы ища кого-то и не находя. И в скором времени многие за столом отметили, что в глазах их умирающего повелителя блестят слёзы. И когда раздавался хохот, человек на троне не смеялся, точно царившее веселье за столом не доходило до человека с короной на голове и в пышной мантии.
Один раз пробежался по столу шепоток, что от того король печален и не весел, что хотел бы видеть, но не видит сегодня здесь одну особу, которую единственно и мог бы назвать своей голубкой. Когда-то любил он одну деву, а она жаждала трона и была настолько жестокосердной, что удалилась, когда он не пожелал сделать её своей королевой, оставив в знак памяти лишь этот прощальный дар – золотой кубок. В наказание она силами чар своих привязала короля к этому кубку, так что за всю свою жизнь он и не взглянул ни разу ни на одну женщину, тоскуя по красавице дней своей молодости.
И хотя каждый почувствовал жалость к своему королю в этот миг, всё же на сердце у этих глупых людей было слишком много радости от полученной награды и хорошего пиршества, и в самом скорейшем времени за столом вновь воцарилось неудержимое веселье. Всякий чувствовал неповторимость этого вечера, а потому ел, сколько мог вместить его желудок, пил сверх дозволенного, говорил громче обыкновенного, смеялся и шутил, но то были смех и шутки разнузданных животных, а не знатных и родовитых придворных.
И никто не заметил, когда Фуль Длиннобородый поднялся и покинул трон с драгоценным кубком в руках, явно мыслями пребывая не со своей челядью. Всё думал он с нежностью о той голубке, которой хранил верность все эти годы. Никакой жестокосердной она не была. Ни один человек не знал всей правды. Это он был гордым и самонадеянным молодым принцем. Он пленился красой и умом одной девы, но не мог помыслить о том, чтобы сделать её своей королевой. Недостаточно знатна она была, по его мнению, и он боялся, что двор начнёт смеяться над ним и перешёптываться за его спиной. Ибо та, кого он осмелился полюбить, не была принцессой и не происходила из какого-нибудь знатного и богатого рода. Она была дитём морской пучины. Но никто настолько хорошо не понимал сердце Фуля, как она. И эта красавица была более великодушна, чем любой из окружающих его людей. Она ни слова упрёка не бросила ему, когда он объявил ей, что им необходимо расстаться, хотя глубокая печаль затуманила её очи. Она лишь на прощание подарила ему этот кубок со словами надежды, что он её не забудет.