– Но ведь все дети такие! – удивился Артур. – И никто не считает их страшненькими – наоборот, маленькие карапузы такие милые и потешные. У всех когда-то выпадают молочные зубы, и многие при этом свистят и не выговаривают буквы – это же естественный процесс! И никто в здравом уме не будет наряжать ребенка на прогулку в белые платья с рюшками. Они же маркие! Ветерок подует – и все уже в пыли, не говоря уже о том, что с ними может произойти в песочнице!
– Мне нельзя было играть в песочнице, – опустила глаза Алиса. – И на качелях кататься – от них на одежде оставались ржавые следы. И мне запрещали приближаться к другим детям, чтобы «не набраться от них дурных манер».
– Слушай, а что тебе было можно? – с искренним удивлением спросил Артур.
– Стоять, – тихо произнесла Алиса. – И обязательно красиво – выпрямив спину и расправив плечи. И не слишком глазеть на других ребят. Иногда я ловила на себе их любопытные взгляды и принимала самые изящные позы, а потом делала вид, что не замечаю их восхищения. На меня и вправду часто смотрели, но держались в стороне – если кто и приближался, то няня быстренько отгоняла от меня хулиганов: соседские дети отчего-то меня не любили, норовя толкнуть или обсыпать песком, и мама говорила, что все они – потомки лишь рабочих и крестьян и просто завидуют тому, что в наших жилах течет королевская кровь.
– Ого, и чья же?! – воскликнул Артур.
– Толком не знаю, – пожала плечами Алиса. – Кажется, когда-то мама увидела в учебнике истории фотографию женщины из какого-то древнего аристократического рода, и узнала в ней мою покойную прабабушку, которую видела еще в детстве. Я никогда не интересовалась подробностями, потому что не сомневалась в мамулиных словах, ведь одного взгляда на ее точеный профиль и горделивую осанку было достаточно, чтобы понять, что это было правдой.
– Мда, – пробормотал Артур себе под нос. – Наворотили. И уже громче добавил: – Ну, что, будем смотреть дальше или хочешь еще передохнуть?
– Давай продолжим, – неуверенно произнесла Алиса. – Я все еще не понимаю, что делала не так. Все желали мне добра, а я как могла, старалась измениться в лучшую сторону.
– Разберемся, – ободряюще улыбнулся Артур, и они с Алисой одновременно закрыли глаза.
***
– Дорогуша, ну пожалуйста, – струйкой душистого, молодого меда лились ласковые слова изо рта Надежды Петровны. Широкая улыбка открывала взору собеседника белоснежные, фарфоровые, зубы, ярко сверкавшие в свете множества свечей. Комната была незнакомая: со вкусом обставленная массивной деревянной мебелью и устланная переливающимися, шелковыми коврами. Тяжелые бархатные портьеры скрывали панорамные окна и спрятавшуюся за ними десятилетнюю Алису.