Он мастерски писал диалоги. Шутливые лёгкие, иногда злые, иногда щемяще лиричные… Диалоги, которые могли украсить, а иногда и просто вытащить любой сценарий. За это его ценили в киношной тусовке и привечали режиссёры.
Он позвонил через два дня. Голос странно волновал…
– Я слышал, ты собираешь материал. Я готов вписаться.
Этот фильм был её мечтой. Она уже несколько лет по крупицам собирала информацию. Тема остро социальная. Не очень понятно было, какой чудак может дать на это денег? Лучше не дразнить гусей. Поэтому работа шла в фоновом режиме без всякой надежды на реализацию проекта.
Деньги он потом нашёл.
Жил он за полторы тысячи километров. Был счастливо женат и растил сына и дочь. В столице бывал наездами. Виделись они редко и на бегу. Но каждый вечер он звонил и у них был час, когда они обсуждали свой фильм. Фильм рождался в муках. Тяжёлая тема. Это был уже не просто проект, а дело невероятно важное, миссия, которую они несли вместе и которой уже были одержимы.
Съёмки, как обычно, задержали. Это не было бы критично, если бы не стал рушиться миропорядок. В один миг все резко изменилось: распались привычные связи, разбились надежды. Не стало прошлого и будущего, осталось только настоящее.
Проект уже был запущен. Тяжелейшая бесконечность усилий, эмоций и средств… Стремительно уходила натура. Она запустила этот процесс ценой неимоверных усилий и давно уже находилась за гранью нервного срыва…
Нестерпимо светило солнце. Прямо в глаза. Солнечные очки не защищали. Машина двигалась в бесконечной пробке. Черт её дёрнул соваться в центр! Мимо с грохотом взлетающего лайнера проносились мотоциклы.
"Оттаяли", – с досадой подумала она. Этой весной сезон ещё не начался. По сути, это был первый по-настоящему тёплый день, и сразу на дороге появились мотоциклисты. Водители, за зиму отвыкшие от таких соседей на дорогах, боязливо жались от пролетавших мимо байкеров. Да… К ним снова надо было привыкать.
Память привычно ушла в отказ… Где же они стояли? Какие-то двери… Гостиница? Может быть… Она не помнила. Весь мир сжался… Он был в этих тёмно-зеленых глазах. Весь мир в бесконечно родных и таких далёких сейчас глазах.
– Ты понимаешь, я не могу. Я не буду в этом участвовать…
Она уже не улавливала смысл… Только понимала: всё рушится.
– Мне надо думать о семье. Я уезжаю, – он говорил тихо.