– Женщина! – не дослушав, перебил он. – Там была женщина!
Я почувствовала себя псом, вставшим на след.
– Какая? Вы можете ее описать?
Водяной не ответил.
– Ах, моя крошка Мими! – горько вздохнул он, вытирая слезинку пальцем. – Как же мне теперь жить?!
– Ихтиар! Пожалуйста, ответьте! Вы хорошо рассмотрели женщину?
Он не слушал. Гладил застывшее тельце и что-то причитал.
Мы переглянулись с Мердоком, и он пожал плечами.
Водяной погрузился в свою скорбь и ничего не желал знать.
Не тащить же его в участок! Тем более что я хорошо его знала – он просто оскорбится и замкнется, а нам не дадут жизни «орлята» из Центра бесплатной правовой защиты, которые умеют и сладко петь, и выклевывать печень, – по ситуации.
Ах, у бедняжки депрессия и срочно нужна помощь врача!..
Только депрессия у него непреходящая.
Обидно было отступать в шаге от удачи, но что поделать?
– До свидания, господин Ихтиар, – вздохнула я и добавила почти машинально: – Примите мои соболезнования!
Он кивнул, вдруг поднял лист с усопшей, протянул мне и попросил жалобно:
– Поцелуйте ее! Вдруг она не умерла, а просто спит? Вы же домовой, вы должны нам помогать!
И смотрел с такой надеждой, словно верил в сказки.
– Извините, я не принцесса, – поспешила откреститься я. – И она ведь… девочка? А я не того пола…
Быстро соображающий следователь подхватил меня под локоть. Еще бы, ведь он-то как раз – мужчина!
Под причитания и душераздирающие вздохи мы поспешно сбежали…
– Уф, – я перевела дух, только отойдя метров на сто.
– Знаете, Стравински, – Мердок покачивался с пяток на носки, – эта история нравится мне все меньше и меньше.
– Почему? – вяло удивилась я.
Как же хорошо! Запахи цветущих яблонь и слив, деловитое жужжание пчел, лай чьей-то собаки… Улица казалась сонной и беспечной. Сложно и поверить, что здесь сплетничают, крадут ценности и похищают (или убивают?) людей.
– Элементарная логика, – он отчего-то усмехнулся, потом снова стал зверски серьезным, – подсказывает, что Кукольник имеет какое-то отношение к вам. А у нас только какие-то нелепые обрывки нитей.
– Поэтично, – проговорила я, трогая носком туфли дерзкий одуванчик, пробившийся сквозь трещину в бетоне. – Только это нам ничего не дает. Может, осмотрим место происшествия?
– Прошу, показывайте, – не стал спорить Мердок.
А на обуви у него ни пылинки! Только галстук немного сбился на бок, а волосы растрепались и слегка слиплись на висках. Жарковато, он в своем строгом костюме наверняка упарился. Но Мердок не был бы Мердоком, решись он расстегнуть ворот рубашки.