Покупатели же по большей части были сомнительными. Владельцы злачных постоялых дворов, кабаков, борделей…. И хоть закон заставлял следить за судьбой воспитанников еще в течение года, директору на это требование было плевать, его интересовали только деньги. Бумаги же он мастерски подделывал, выставляя все так, словно все сироты благополучно устроились и живут, припеваючи.
Для нас, правда, тоже оставалась крохотная лазейка. Если предложенная приютом работа не устраивала, от нее можно было откупиться, выплатив сумму, потраченную на свое содержание. Увы, отступные выходили баснословными. За все время, пока я жила в приюте, только нескольким воспитанникам повезло скопить нужное количество монет. Чаще всего девушки старались заранее найти подходящее место работы и сговаривались с потенциальными нанимателями, чтобы те их выкупили.
У меня же не было и этого шанса. Я отчаянно мечтала о работе служанки в каком-нибудь приличном месте, но мои глаза, правый карего цвета и левый зеленого, напрочь отпугивали всех нормальных людей.
– Пусть покрутится! – велел незнакомый патлатый мужчина с сально блестящими глазами.
Я сглотнула. На мне и без того было короткое платье, открывающее руки и ноги. Едва не облизывающийся мужчина смотрел так, словно желал сорвать с меня не только тонкую ткань, но и саму кожу. Чувствовать себя неодушевленной вещью было дико унизительно, но и показывать характер строго запрещалось. Накануне торгов Никорс предупредил: с того, кто не будет любезен с гостями, после спустит три шкуры. И для управляющего это была отнюдь не фигура речи.
– И подойдет поближе, хочу пощупать, есть ли там что кроме костей, – стоило выполнить прошлый приказ, потребовал покупатель.
– Конечно, господин, – от насквозь фальшивой улыбки свело щеки.
Чувствуя, как мужчина жадно облапывает мое тело, я старалась глубоко дышать и молилась лишь о том, чтобы не стошнило от омерзения.
– Амара также щедро одарена богами. У нее есть магический дар целительства, благодаря которому она никогда не болела, а все ссадины и синяки заживают втрое быстрее, чем у обычного человека, – самое сладкое, Никорс разумеется, оставил на десерт.
– Втрое быстрее? – словно бы дремавший Хорек прищурился, окидывая меня совсем другим взглядом.
По коже побежали мурашки. Владельца публичного дома боялись абсолютно все девушки. Лучше было сразу перегрызть себе вены, чем угодить к нему в кабалу. Поговаривали, в его заведении с девушками разрешалось творить абсолютно все, в том числе калечить и убивать. И то, что за новым «товаром» Хорек являлся каждый год, неизменно скупая едва не половину самых красивых и фигуристых выпускниц, лишь подтверждало слухи.