Перед одной из скал она резко затормозила, ухватившись за выступ. Крепко зажмурив глаза, чтобы хоть пару секунд перетерпеть поток колючих снежинок, бьющих в лицо, волшебница попыталась сосредоточиться перед последним рывком – место, откуда исходил поток искривленных энергий, находился где-то неподалеку, впрочем, как и…
Ирис широко распахнула глаза, напуганная внезапной догадкой: всегда в подобных историях пытаются найти причину всех бед за околицей, совершенно забыв проверить собственные угодья, куда, кстати, девушке не было дозволено заглядывать.
Ирис беспомощно осмотрелась, словно кто-то мог откликнуться и дать дельный совет. Мысль, что драконы с легкостью обвинят ее во всех бедах, она постаралась отбросить, иначе остатки храбрости и тщеславия окончательно растворились бы, подобно снежинкам в море. Даже если сейчас она сбежит, то больше никогда не почувствует себя в безопасности. Укутанная в саван страха, девушка будет молить о том, чтобы удушающий кокон наконец-то разорвали острыми когтями, впивающимися точным ударом в спину и удерживающими в воздухе постепенно замирающее тело.
Ирис прикоснулась ко лбу. Только сейчас она обратила внимание на боль, причиняемую холодным обручем. Сожалея, что неприятное чувство не может послужить оправданием дальнейшего промедления, девушка стряхнула снег с волос и оправила капюшон. Все же, если повезет, уже завтра она будет дома, вспоминая обо всем как об озорном приключении, из-за которого почему-то пришлось изрядно понервничать. На мгновение снег стал темным от тени пролетевшего дракона. Волшебница с трудом вдохнула: новый день вступил в свои права – спрятаться не получится.
Теперь каждый шаг давался с трудом, а под снегом и вовсе, казалось, скрывался неровный лед. Ирис понимала: торопиться сейчас совсем не обязательно, но и промедление могло сыграть не в ее пользу. Головная боль стала невыносимой, однако снятие фероньерки волшебница мысленно прировняла к признанию собственной беспомощности и решила терпеть, пока не получится заглянуть в мешочек со снадобьями.
Приближаясь к пещере Лелайкиса, Ирис решила, что просто расскажет ящерам о своем открытии, найдет Мярра и потихоньку улетит с ним домой. Она старалась не смотреть на свежие отпечатки драконьих лап на снегу и закуталась в шубу, надеясь согреться, подобно полумифическим кенгурятам в сумках матерей, о которых она читала совсем маленькой, когда быть волшебницей означало лишь создавать маленькие чудеса всем на радость. Однако мороз крепчал, как будто произошла немыслимая вещь: кровь начала медленно остывать, превращаясь в лед, спаивающийся со стенками вен. В носу возник противный металлический запах.