– Да, вы живете весьма неплохо, – кивнул Матвеев. – Но позволит ли Савин остаться нам?
– Время покажет. Не каждый приходится ко двору. Даже Кольский прошлой зимой вынужден был уйти.
– Он жил здесь? – Матвеев удивленно посмотрел на него.
– Да, он великий человек. Без Кольского не было бы Савина, но об этом мы поговорим потом. А Савину я за вас замолвлю словечко.
– Спасибо, Грэм.
– Пока не за что, – усмехнулся тот. – Пройдите к той казарме, старшим в ней Фирсов. Скажете, чтобы определил вам место для жилья и пайку. Завтра вас Савин к себе вызовет, отвечайте на все вопросы без утайки. Только не лгите. Ложь рано или поздно всплывет, а он за это наказывает жестоко.
– Грэм, вечером еще встретимся! – Кенга подбежал к нему и схватил за руку. – Я жду тебя на представлении!
– Хорошо, – усмехнулся тот, высвободив руку из его цепких пальцев.
В казарме было чисто и уютно. В дальнем конце перед видеостеной сидело несколько человек. Еще с полдюжины сидело на подоконнике напротив входной двери. Они с любопытством смотрели на чужаков и негромко переговаривались.
– Ребята, – обратился к ним Матвеев. – Нам бы Фирсова найти.
– Во втором кубрике он. А вы из чьих будете?
– Свои, – незамедлительно ответил Кенга. – Так сказать, в порядке культурного обмена. Вы нам свинину, мы вам – культуру!
– Кенга, прекрати, – цыкнул на него Матвеев и пояснил собеседникам: – Он пошутил, это у него шутки такие.
– Ну—ну, – как по команде кивнули те. – Артисты, значит?
Матвеев взял Кенга за руку и силой поволок вглубь казармы.
– Кенга, угомонись. Ты понимаешь, что это за люди?! Не нужно шутить с ними.
– Ты боишься всех, – Кенга резко остановился и без ужимок посмотрел в глаза Матвееву. – Ты боишься егерей, боишься бродяг, даже меня боишься. Но больше всего ты боишься самого себя, потому и бежишь на край света.
– Поговорим об этом после. Не до того пока. Устроимся здесь, добудем еды, а после поговорим, – он постучал в дверь кубрика Фирсова.
– Открыто! – отозвался тот.
Матвеев нерешительно потоптался, откашлялся и открыл дверь.
– Нас Грэм к вам направил, – объяснил он тучному человеку с обширной лысиной. – Мы только сегодня прибыли в лагерь.
– Вам нужна еда и крыша над головой, – кивнул Фирсов. – Знакомая история. Кем вы были до Восстания?
– Я был музыкантом. А мой товарищ ничего не помнит.