На том берегу ручья еле слышно зачавкала грязь.
« Идёт! – обрадовался Иван Петрович, подбежал к переправе и прислушался».
Тихо.
«Неужто показалось? – несчастный влюблённый потёр пальцами лоб».
Не слышно шагов, только еле журчит ручеёк да стрекочет стрекоза крыльями. Иван Петрович шумно вздохнул, отошёл от грязного места, и опять в душу его полезли надоедливые воспоминания.
Дочь богатого фабриканта Марфа всем хороша и приданое доброе отец её обещал. Всё сходилось как нельзя лучше, только попрёков от бывших друзей опасался Иван Петрович. Боялся он: засмеют, в общество своё не впустят, а потому и никак не решался объявить о женитьбе. И хочется и колется… А решаться надо было, фабрикант уж стал щёки дуть, дескать, давай, господин хороший: или девку под венец или нечего ей мозги пудрить, нам другого такого при наших капиталах найти – это на раз плюнуть. И вот тут пришло письмо от Клавдии Семёновны. Письмо длинное, полное упрёков и слезоточивых воспоминаний, а в самом конце приписка: как найдёшь время, так приезжай, посоветоваться надо. Прочитав письмо, Иван Петрович мигом загорелся идеей отдохнуть летом в деревне да разобраться там со своей судьбой, как говорится, на свежую голову. Это, во-первых, а во-вторых, помириться с тётушкой надо. Годков Клавдии Семёновне уж много, поместье у неё богатое и из близких родственников – только племянники. Иван Петрович тотчас же с изрядной долей трагизма объявил всем, что вынужден срочно поехать в имение тетушки – вопрос жизни и смерти. И будто накаркал. Клавдию Семёновну он застал при смерти. Все ждали со дня на день неминуемого.
– Всё хорошо было, – со слезами на глазах рассказывала Ивану Петровичу кузина Мари. – Весёлая была, на богомолье пешком собиралась, очень обрадовалась, когда Николя погостить приехал, в первый раз всё-таки… Потом письмо от тебя получила, от счастья прямо-таки светилась, а через два дня удар её и хватил….
У Клавдии Семёновны кроме племянницы и двух племянников никого из родни не было. Больше всех она любила Машеньку – дочь брата Бориса. Борис в молодости пошёл наперекор родителям и женился на безродной француженке – танцовщице из какого-то второсортного театра. С этой женитьбы и понеслась жизнь Бориса наперекосяк: отец его проклял да от дома отказал, а француженка сбежала, оставив обманутому мужу трёхгодовалую дочь. Как тут не пуститься во все тяжкие, вот Борис и пустился, отдав дочь на руки сестре Клавдии. Царство ему небесное. Ещё один племянник Клавдии Семёновны – Николай служил в гвардейском полку и считался там лихим рубакой. Не раз отличался он во время военной кампании где-то в Коканде, потом вернулся в Петербург героем, но через год был сослан за очередное безобразие в дальний степной гарнизон. Вот там и случилась с Николаем пренеприятнейшая история: влюбился он в замужнюю даму, стрелялся на дуэли с её мужем, был контужен пулей в голову и повредился в рассудке. Теперь его не узнать: из развесёлого гусара с модными усами, он превратился в угрюмого затворника с хилой бородкой деревенского дьячка. Ивану Петровичу при встрече даже слова доброго братец не сказал, буркнул что-то себе под нос и отвернулся. Николай по утрам куда-то пропадал, а потом целыми днями сидел неподвижно у главных ворот и смотрел на дорогу. Лишь Маша имела к нему подход и только с ней он разговаривал.