-–
Через семь часов
Когда поезд наконец остановился, двери вагонов с грохотом открылись. Ослепительный свет ударил в глаза, и люди зажмурились.
– Выходи! Быстро! – закричали солдаты.
Люди начали выходить, спотыкаясь и падая. Некоторые не могли встать – их тела были слишком слабыми. Солдаты поднимали их ударами прикладов, а некоторых уже укладывала спать выстрелами в голову.
– Вперёд! Не задерживаться!
На платформе стоял запах дыма и гари. Вдалеке виднелись высокие трубы, из которых валил чёрный дым. Люди смотрели на них с ужасом, но солдаты не давали им времени на раздумья.
– Вперёд! В строй!
Их вели к селекции. Кто-то шёл на работу, кто-то – на смерть. Но все они уже были мертвы внутри.
Прибытие в «Новый дом»
После того как всех выгнали на платформу, что звалась “Рампой”, людей выстраивать в ряд и громким Немецким криком было слышно, «Начать процесс»
Немецкий Генерал вышел на платформу с безупречной выправкой, словно он шёл на парад, а не на отбор людей для смерти. Его форма СС – чёрный мундир с серебряными аксельбантами и блестящими пуговицами – сидела на нём идеально, подчёркивая стройную фигуру и широкие плечи. На груди поблёскивали награды, свидетельствующие о его «заслугах» перед рейхом.
Его лицо было холодным и бесстрастным, с резкими чертами: высокий лоб, прямой нос и тонкие губы, которые редко растягивались в улыбке. Но больше всего выделялись его глаза – холодные, голубые, как лёд, они словно пронзали насквозь, оставляя ощущение ледяного ветра. Его взгляд был лишён всякого сострадания, будто он смотрел не на людей, а на предметы.
В руках он держал кожаные перчатки, которые медленно надевал, словно готовясь к какому-то важному ритуалу. Его движения были точными и выверенными, как у хирурга перед операцией. Но вместо скальпеля он использовал лишь взгляд и лёгкий взмах руки, решая, кому жить, а кому умереть.
Его волосы, тёмные и аккуратно зачёсанные назад, блестели под солнцем. Он казался воплощением порядка и дисциплины, но за этой внешностью скрывалась чудовищная жестокость.
Когда он начинал селекцию, его голос звучал спокойно и уверенно, но каждое его слово было приговором. Он подходил к людям, внимательно осматривал их, иногда приказывал повернуться или открыть рот, а затем делал едва заметный жест рукой: вправо – жизнь, влево – смерть.