“Отстань,– раздраженно думал ей Долгов.– Не я тебя забивал, без меня нашлись…”
нет, такая зарядка ног ничего не дает. Долгов решил как-нибудь приподняться для более резвой разминки. Попробовал и с беспокойством почувствовал, что ноги онемели. Все ясно. А ясно то, что он и не уследит, как отморозит задние конечности.
“Хоть бы остановку сделали, что ли,– недовольно взглянул он на узкое окошко в передней стенке фургона.– Сидят себе в кабине и в ус не дуют.”
Долгов их даже не разглядел на переезде – машина остановилась ровно настолько, чтобы он успел ввалиться в фургон.
Тут машину тряхнуло. Лишенный всякой опоры, Долгов взмахнул руками и беспомощно рухнул на рюкзак. Туша не упустила такого случая: она лихо съехала со своей горки, насела попутчику на плечи и стала вдавливать его в пол. Долгов напрягся, пытаясь сдвинуть ее на место, но силы были неравны. Попробовав как-нибудь вывернуться из-под туши, он понял, что еще одно неосторожное движение, и туша уложит его на обе лопатки. Она, казалась, с нетерпением ждала очередной ухабины, чтобы закончить свое гнусное дело.
Долгов испугался не на шутку. Снова попробовал сдвинуть напавшую на него говядину, но она только плотнее оседлала его, как бы предупреждая: трепыхнешься, мол, и кочегарить на буровой будет кто-то другой. Долгов панически рванулся изо всех сил. Хватка немного ослабла, и он на четвереньках отполз в сторону. Проход тут же загромоздила борцовская туша.
– Зараза,– процедил Долгов.– Говорил же: не я тебя ухайдокал…
Шутки шутками, а конечности благополучно отмерзают.
Придерживаясь за ящики, он кое-как приподнялся и стал отбивать в валенках что-то вроде чечетки. Ноги удалось немного размять. Но посидел на ящике десять минут, и они опять начали терять чувствительность.
“Я что, так и буду всю дорогу танцевать?”– в отчаянии подумал Долгов.
Он с гневом посмотрел на узкое окошко, раздумывая, не шандарахнуть ли по нему чем-нибудь увесистым. Нет, с этого, наверное, не стоит начинать свою северную эпопею – в лучшем случае засмеют, а в худшем… Кто знает, что за люди работают на здешних буровых.
Когда стало совсем невтерпеж, когда он начал вслух перебирать выражения покрепче, машина неожиданно дернулась и остановилась. Настежь распахнулась дверь, внутрь прорвался ветер, лизнув снежным языком норовистую тушу, прикорнувшую на полу. Из темноты нарисовался крупный сорокалетний мужчина в полушубке и пушистой шавке рыжего собачьего меха. Лицо одутловатое, мясистое, держится самоуверенно. Глаза с нездоровыми мешками смотрят цепко, хитровато: