Отряхнув от снега ноги, зашли внутрь. Вполсилы горела керосиновая лампа с отколотым сверху стеклом. Она высвечивала из полумрака широкие нары с ворохом старой одежды, полки на стенах. В углу топилась печка, наполняя землянку теплым, но удушливым ароматом еловых дров. Они звонко потрескивали, язычки пламени то и дело вырывались наружу через щель над дверцей. На плите шумно кипел черный от копоти чайник, выпуская из носика упругую струю пара.
– Хорошая у тебя собака,– сказал Долгов, благодарно поглядывая на лайку.
Хозяин кивнул, сказал, чтоб располагался без стеснения. Впалые глаза его смотрели с мягкой, доброй усмешкой, отчего Долгову стало как-то покойно и уютно в этой убогой землянке.
Вслед за хозяином он скинул фуфайку, с трудов стянул с ног мокрые, заледенелые сверху валенки, вытряхнул из них снег под порог и положил поближе к печке голенищами вперед. Выкрутил носки и развесил их на жердочке. На пятках красовались кровавые мозоли. Не мозоли даже, а прямо рваные раны. Ничего. Теперь это ничего… Устало присев на корточки, блаженно щурясь, протянул озябшие руки к теплу. Собака доверительно улеглась рядом, украдкой наблюдая, не вытащит ли он из кармана какое-нибудь угощение.
Повесив на стену ружье, незнакомец налил гость кружку густого чая. Достав с полки тряпичный сверток, бережно развернул на ладони и выложил на столик у окошка несколько пожелтевших грудок сахара. Долгов поблагодарил, взял одну, поменьше, с хрустом надкусил и стал жадно запивать обжигающим чаем.
– Если б не она, не собака твоя, неизвестно, чем бы для меня все кончилось,– сказал он и погладил лайку по голове.– Жаль, нечем мне спасительницу угостить.
Лайка дружелюбно лизнула его руку.
– Лучше Стрелки не было у меня еще собаки,– сказал хозяин.– Она хоть и хромая, а дело свое охотничье знает.
– А что с лапой?
– Сволочь какая-то на буровой перебила. Так и не узнал, кто. Они там меняются…– Улыбнулся с неожиданной теплотой:– Вот, прибавка семейству будет скоро.
Долгов только теперь заметил отвислое брюхо лайки с набухшими сосками.
Хозяин запустил руку в стоящую рядом кастрюлю, достал рыбину и бросил ей. Стрелка на лету поймала угощение, забралась под нары и блаженно заурчала.
– Корми. Корми потомство.
Только проделав все это, незнакомец протянул Долгову руку, огрубевшую и обожженную жестокими морозами и ветрами: