– Давай, разожги самовар, хозяину чай готовить надо, вон там возьми сухие сучья и вот в эту трубу кинь. – объясняла Замира.
Девочка послушно ей повиновалась. Протирая ручками глаза от едкого дыма, Саодат молча выполняла работу. Наконец самовар закипел, Замира тем временем готовила завтрак. На тахте стояла небольшая хантахта, женщина постелила цветную скатерть из ситца, видимо сшитую из материи и поставила на неё вчерашние лепешки, кишмиш и очищенные орехи. Из дома вышел хозяин, Замира быстро подойдя к нему с абдасой (медный кувшин для умывания) и полотенцем, стала поливать воду на руки. Каримакя умылся, вытер лицо и руки и подойдя к тахте, залез на неё и подобрав под себя ноги начал есть. Замира вынесла из кладовки каймак и творог и поставила перед мужем. В доме была корова, большая роскошь в те непростые времена. К нему вышел сын, детина лет восемнадцати, в белом яхтаке и таких же штанах и тюбетейке на лысую голову. С крепкими плечами и ростом выше среднего, со сросшимися бровями и крупным носом, он походил лицом на мать. Поздоровавшись с отцом, он сел рядом. Женщины ели отдельно от мужчин, на другой тахте, которую огородили занавеской из того же материала, что и скатерть. После завтрака закипела работа. Надо было прополоть огород, где были посажены овощи, подмести двор, вымыть посуду, постирать… Для Саодат началась новая жизнь, которая была ей чужда и неведома. Страх прошёл, она вроде немного успокоилась и делала всё, что ей приказывали. Надо было привыкать жить с новыми людьми и подлаживаться к их быту.
Шли дни, Саодат понемногу привыкла к новой жизни в чуждой ей семье. Вставая ранним утром, не высыпаясь, она ставила самовар, готовила завтрак, затем до обеда работала в доме, делая мелкую работу. Каждый день был похож на предыдущий. Хозяин часто уезжал куда-то и возвращался затемно. Чем он занимался, Саодат не знала, да ей и не надо было этого знать. Грузный, с отвислым животом и густой бородой, Каримакя выглядел старше своих лет. Тюбитейка на лысой голове будто прилипла, он её никогда не снимал. Может ночью, девочка этого не видела. Однажды, когда Саодат уже спала, она почувствовала над ухом хриплое дыхание хозяина. Открыв глаза и увидев перед собой лицо хозяина с блестящими в темноте глазами, она вздрогнула и вся с'ежилась и сжалась в комок. Но Каримакя не смотрел на неё, а с дрожащими руками шарил по её худому телу.