Он изучал, как электрические импульсы влияют на формирование связей между нейронами. Родители пошли дальше – они стремились изменить память, переписать её. Он же хотел просто понять, как она работает. Иногда по ночам его мучил вопрос: если бы он раньше заметил их одержимость, смог бы он что-то изменить?
Новый снимок. Чёткая последовательность действий успокаивала. Пока существовал порядок в лаборатории, он мог не думать о хаосе в своей жизни.
Сосредоточенно записывая наблюдения, Александр вдруг заметил, что карандаш в его руке слегка дрожит. Не сильно – едва заметное подрагивание, словно лёгкая вибрация. Он нахмурился, положил руку на стол. Дрожь прекратилась. Усталость, решил он. Три недели по шесть часов сна – организм просто протестует.
Яркий солнечный свет залил помещение, когда кто-то распахнул дверь. Александр обернулся, щурясь после тусклого освещения микроскопной зоны.
– Извини, – Роза стояла на пороге в своем неизменном лабораторном халате с застёгнутыми пуговицами, хотя за окном уже чувствовалось приближение лета. – Не хотела мешать. Я просто… – она запнулась, мимолётно касаясь кармана, где что-то оттопыривалось, – …кое-что принесла.
Прошло два месяца с их первой встречи в оранжерее. Дважды в неделю они вместе навещали родительский дом, ухаживая за той самой розой, которую посадили. Поначалу казалось, росток не приживётся – листья пожелтели, стебель подсох. Но Роза была упорной. Каким-то чудом ей удалось не только спасти растение, но и добиться появления новых побегов.
Александр сохранил последний снимок и выключил микроскоп.
– Ты не мешаешь, – он попытался улыбнуться, но мышцы лица слушались плохо после часов, проведённых с неизменным выражением сосредоточенности.
Роза прошла в лабораторию, держа в руках небольшой конверт. Её взгляд скользнул по оборудованию, задержался на стопке научных журналов с закладками.
– Продвигается? – спросила она, кивая на экран с изображением нейронной сети.
– Медленно, – он вздохнул. – Но есть интересные результаты. Смотри, видишь эти отростки? Они формируют новые связи после стимуляции…
Он осёкся, заметив в её глазах вежливую отстранённость. Роза была умна и понимала общие научные концепции, но детали нейробиологии оставались для неё чужой территорией. Как, впрочем, и для него мир растительных адаптогенов и терпеноидов, которыми она увлечённо занималась.