Первым, что захватило мое дыхание, была черная накидка с серебряной нитью, подол которой заканчивался чуть выше нагрудника, но с рукавами, доходившими выше запястья.
Накидка лежала на темно сиреневом платье с пришитым корсетным лифом, разрезающим талию. У юбки не было подъюбника, но она шла слоями, толстой ткани и слоями прозрачных струй жжено-сиреневого цвета, и раздвигала ногу до самого бедра.
Мои щеки запылали. Даже наша танцевальная одежда не обнажала кожу над чулками.
Медленно, я посмотрела на Милу и подняла коробку, направив ее на нее.
«Зачем?» Все, что она сказала. Точно. Зачем? Зачем одевать меня в самые потрясающие наряды, которые я, когда-либо, видела, если он все равно собирался меня убить? Возможно, он не убьет меня сегодня или завтра, но время приближалось. Я еще не закончил с тобой. Он еще не закончил со мной.
Но, мое время подходило к концу, и моя кровь украсит любую красивую одежду, которая будет надета на мне в этот день.
Вода выплеснулась из корыта, когда Мила снова погрузилась в воду.
«Кажется, пустая трата.»
По крайней мере, она была нагло честна в самые худшие времена. Ее утонченная резкость была одной из причин, почему она осталась моей подругой. Она, как и очень немногие другие на острове Малая Муксалма, могли выдержать пребывание рядом со мной. Даже моя собственная семья не могла.
Наша дружба была такой же натянутой, как и любая другая. Не то, чтобы у меня было много здоровых отношений, с которыми можно было бы сравнивать мои и Милы. Но, я всегда могла рассчитывать на нее.
Она никогда не выдавала мою тайну. Секрет, который мне никогда не следовало рассказывать ей много лет назад, когда мы были простыми молодыми девушками, которые просто пытались общаться.
Тем не менее, я не пожалела, что рассказала Миле о том, как умерла моя мама, или о том, что в этом, действительно, была моя вина. Ни разу, она не произнесла ни слова об этом другой душе. И за это она была обречена. В конце концов, она была здесь, в этой комнате, со мной, не так ли? Мое проклятие убьет меня. И оно потянет за собой Милу. После того как Мила искупалась, вода стала практически холодной. Я быстро умылась. Холодная, остаточная вода, от других, всегда вызывала у меня мурашки по коже. Мытье, в поте и грязи чужого тела, никогда не казалось мне таким уж чистым.