Я кутаюсь в тёплую шаль, пытаясь согреться не только теплом сидящего рядом любимого.
За нашими спинами, между изумрудными столетними деревьями бродит туман. А Киран продолжает рисовать, добавляя на лист птиц, с криками проносящихся в вышине.
Возле наших ног покоится пустая сумка. Ещё пару часов назад в ней была корона, но теперь она надёжно спрятана. А мы можем насладиться оставшимися нам мгновениями в герцогстве.
Безумно полюбив Кирана Ердина, я нашла дом в землях его герцогства. В моей душе навсегда отпечатались эти бескрайние просторы, пасмурные дни, изумрудные ели, чёрный песок, меловые горы и бушующий океан. Кожа пропиталась солью и туманом, в волосах запутался ветер, а в сердце – неотделимый от своих владений Киран. С глазами насыщенной синевы, обсидиановыми волосами, чувственными губами, притягательными чертами лица и самой невероятной душой.
Герцог, что сейчас смотрит на меня и улыбается уголками губ.
– О чём ты думаешь, сердце моё?
Его вопрос унёс порыв ветра в просторы океана.
Меня вновь зачаровывают его бездонные омуты, в которых я тону день за днём. Теперь же, смотря на Кирана, я вспоминаю того юного герцога, каким видела его в воспоминаниях. Как же он изменился и возмужал…
– Кто научил тебя рисовать? – Интересуюсь я, переводя взгляд на нарисованные на листе горы, пляж и море.
– Моя мать, – в его голосе слышится печаль. – А её – её мать. Этот навык уже отпечатался у нас в венах.
– Какой она была? – Чувствуя, что не должна спрашивать об этом, всё-таки говорю я.
– Невероятно доброй и очень красивой. У меня её глаза.
Вновь поднимая взгляд на Кирана, я вижу, как он печально улыбается.
– Что произошло?
– Подсыпанный яд, что предназначался мне и моему отцу. Она ушла за сутки, проведённые в лихорадке и агонии. Мне было одиннадцать.
Какой ужас… Я знаю, каково было Кирану, так как уже дважды теряла тех, кто был моей семьёй.
Но не представляю, как выразить словами свою скорбь.
– Мне жаль…
– Это жизнь, Лейла, – я всё ещё привыкаю к новому имени. – В ней есть смерть, и это естественно. Всё погибает, чтобы возродиться.
– Ты веришь в возрождение?
– Раньше верил. В возрождение, не в судьбу. Теперь верю и в то, и в другое. А ты?
– Я?
– Да.
Задумавшись, я морщу нос. Никогда не задавалась подобными вопросами.
Но сейчас как-никогда стоит подумать о судьбе и смерти.