Несколько последних фраз он сказал мне шепотом, потому что тут в комнату вошли мои родители.
Вместо того чтобы сказать: «Здравствуйте», как сделал бы почти любой другой юноша, Элвис протянул папе руку и сказал:
– Здравствуйте, я Элвис Пресли, а это мой папа, Вернон.
Мне показалось, что это прозвучало глупо, ведь они знают, кто он, как и все остальные на свете. Но Элвис был настоящим джентльменом. Папа явно был впечатлен, и с того вечера Элвис всегда обращался к нему «капитан Болье» или «сэр». Элвис всегда так делал; до какого звания ни дослужился бы человек – доктор, адвокат, профессор, кинорежиссер, – если это не его близкий друг, Элвис не обращался к человеку по имени, даже в беседах с людьми, которых знал много лет. Он объяснил мне это так: «Все просто. Они много трудились, чтобы добиться своего положения. Это надо уважать».
В тот вечер разговор с родителями был вежливой формальностью. Элвис рассказал, что весь день был занят делами в казарме; за этим последовал разговор о службе.
– Чем ты здесь занимаешься? – спросил папа, намекая, что у человека, который оказывает внимание его дочери, должна быть надежная хорошая работа.
– Сэр, сейчас я – водитель джипа Четвертой танковой дивизии в Бад-Наухайме.
– Не самая легкая работа в это время года.
– Верно подмечено, сэр. У нас уже было несколько холодных ночей. Да и мне надо быть особенно осторожным. Мой тонзиллит дает о себе знать, когда падает иммунитет, и это вредно для голоса.
– Рад, что вернешься домой?
– Да, сэр. Уже через пять месяцев.
Затем Элвис спросил моих родителей, нравится ли им в Германии.
– Очень нравится, – сказал папа. – Мы собираемся остаться тут еще на три года.
Внезапно повисла тишина. Потом папа предложил всем поужинать, но Элвис сказал, что у них мало времени. Я сидела, внимательно изучая Элвиса; он выглядел взволнованным, а не расслабленным, как у себя дома. Он старался вести себя как можно лучше, и это было просто очаровательно. Мама не спешила судить звезду рок-н-ролла, которая ей – по ее собственному признанию – очень не нравилась. Я видела, что его южное очарование завоевывает ее расположение.
Наконец папа стал рассказывать Элвису правила, которым надо следовать, чтобы встречаться с Болье. Если Элвис хотел со мной увидеться, он должен был сам за мной заехать и потом отвезти меня обратно. Элвис же объяснил, что к тому моменту, как он закончит службу, вернется домой, приведет себя в порядок, приедет в Висбаден и обратно – вечер кончится; можно ли его отцу за мной заезжать?