– Щенячий возраст, – презрительно процедил сквозь зубы. – Всегда с ними одно и тоже. – Женщин ставить на колени собираются, города нарекать своими именами, мосты взрывать. А пить толком не умеют.
На верхней полке принялся возиться армейский капитан:
– Все—таки я подам на вас рапорт за систематическое пьянство при исполнении, – он тоже по—кошачьи спрыгнул на пол, приподнял голову Дениса и подложил под нее подушку.
Игорь Петрович, не обращая на него внимания, продолжал перетряхивать сумки попутчиков. «Капитан» выглянул в окно, после чего запер дверь.
– Этот не похож на домушника, – сказал он.
– Нет, этот, судя по информации, честный парень, пролетарий.
– Какого черта они бегут из страны?! Чего им не хватает? Работай, учись, спекулируй, наконец!
– Бегут, негодяи, – сквозь зубы процедил Игорь Петрович. – Ничем их не остановишь. – Он вытащил из сумки Дениса пачку рекламных проспектов и бросил их на стол. – На слово верят. Подумать только, до сих пор верят на слово, не любят евреев, много пьют и мало закусывают. Похоже, это уже не изменить. Менталитет…
Он вытряхнул из сумки содержимое и вытащил из кучи барахла квитанцию на кассеты с компроматом.
– Нашел!
– Ну, слава богу, – с облегчением выдохнул его напарник. – Давай, убираться отсюда.
А Денису в это время приснилось спьяну то же самое, что изредка чудилось нервной и до крайности впечатлительной бабенке Вере Павловне Лопухиной—Кирсановой из бессмертного эпоса «Что делать?»
Снились ему какие—то широкие мраморные лестницы, уходящие в поднебесье, и велеречивые, блондинистые дамочки, похожие на продажных женщин, и горбоносые мужики с надвинутыми на глаза лакированными козырьками капитанских фуражек. Одним словом, бред привиделся. То ли греческий коньяк подействовал, и снились его непосредственные производители, то ли бесконечная говорильня о евреях не в то горло пошла.
Одна бредовая картинка сменяла другую. И вот уже вождь мирового пролетариата привиделся ему сидящим под пальмой. Он сдвинул кепку, обнажив половину лысины, и потягивал из горлышка пластиковой бутылки пиво, с любопытством поглядывая на зеркальные окна небоскреба напротив. А потом вдруг появился Андрей Миронов в костюме Остапа Бендера и, небрежно прикрыв рот блондинистой женщине, произнес слова совсем из другого фильма: