Самое странное и жуткое – корабль двигался совершенно бесшумно, не было слышно даже, как он рассекает воздух. Казалось, что любые законы физики ему ни по чем, он просто смеется над ними, подчиняет их себе, словно божество, которому надоело все, что он создал, и он решил заново перекроить мир.
Корпус летательного аппарата был серебристым, но не сверкал, не отражал свет солнца и вспышки фотоаппаратов. Он казался невозмутимым и неотвратимым, как сама судьба.
– Возможно, вам лучше вернуться в помещение. – робко промолвил агент Шорт. Конечно же, Кэтрин не шелохнулась. За спиной хлопнула дверь, через высокий порожек перепрыгнул Масуми Кобаяси. Он выглядел смущенным и Кэтрин прекрасно его понимала. А вот следовавший за ним Бенвенуто казался совершенно спокойным и на ходу застегивал свою розовую рубашку. Агент Карлайл и Селена Родригез шли позади.
– Невероятно. – Масуми остановился рядом с Кэтрин. Ей почему-то ужасно захотелось взять его за руку… Может быть, он даже понял бы ее и не счел бы этот жест неуместным. – Они и правда прилетели. Они здесь.
Аппарат замедлился. Он завис возле низенького одноэтажного дома, весьма неухоженного, может быть, даже заброшенного, а потом пошел на снижение. Как и прежде, он не издавал никаких звуков. Кэтрин не ощущала дуновений воздуха или запаха отработанного топлива. Ничего привычного. Лишь тишина и тайна.
Все объективы были направлены на эту капсулу. Взгляды всего мира прикованы лишь к ней. Толпа давно затихла, даже корреспонденты молчали – понимали, что ни к чему нарушать торжественность момента своей пустой болтовней. Лишь где-то вдали тарахтели вертолеты, но и они держались на приличном расстоянии.
Кэтрин видела, как напряглись агенты и полиция, как побелели ногти Селены Родригез – так сильно она сцепила пальцы. Может, это мелочи, едва достойные того, чтобы быть замеченными, но все-таки они тоже были частью этого момента. Как и сверхъестественная тишина, как и лучи закатного солнца, как и пружинящая под ногами трава, как и широко распахнутые глаза, как и сердце, бьющееся так часто и так сильно, словно хочет вырваться из грудной клетки…
Капсула опустилась на землю – прямо посреди лужайки. Кэтрин подумала, что это правильное решение – первым делом ощутить живую почву, прочувствовать ее, насладиться ее теплом и влагой. Ровный и гладкий асфальт – все равно что кости мертвеца, с которого содрали всю плоть.