– Я знаю, что нужно затащить вас всех в джет и вернуться домой. Построить чертов купол над территорией и выращивать все на заднем дворе.
– А селедка?
– Она не стоит вашей жизни.
Приятная тишина, прерываемая лишь моими всхлипами, опустилась на нас. Ройс продолжал дергать край одеяла, словно никак не мог собраться с мыслями.
– Этого больше не повторится, – ободряюще сказала я, жалея, что не могу полноценно сжать его руку.
– Нет. Потому что я убью каждого, кто причинил нам боль.
Я не успела ответить: Билл зашел с планшетом и несколькими плитками шоколада.
– Эй, твое время закончилось. Иди к Джексу. Он опять стал невыносимым.
– Опять? – Уточнила я, и Билл закатил глаза.
Ройс цокнул языком, но вышел, оставляя нас наедине.
– Мы пропустили один выпуск. – Подмигнул Билл и аккуратно положил планшет, стараясь лишний раз не касаться меня.
– Врачи разрешили сладкое?
– Если ты меня не выдашь, то они не узнают.
– Ты не сдаешь меня, так что и я сохраню это в секрете. – Я слабо улыбнулась, удобно устраиваясь в кровати. Билл источал спокойствие, которое окутывало меня теплом. Рядом со мной он болтал гораздо меньше, чем с остальными, и я ценила, что он шел на такие жертвы ради меня.
– Где Анна?
– Терроризирует врачей, наверное. Я не видел ее последние пару часов.
– Она выяснила, что было в пулях?
Билл поджал губы и качнул головой. Некогда мягкие черты лица ожесточились, а в глазах вспыхнули искры недовольства. Я хотела бы взять его за руку, но не могла пересилить страх, что годами жил во мне.
– У тебя больничный.
– Не держи меня в неведении.
– Я очень зол на тебя, – с трудом признался Билл и отвел взгляд. Эти пять слов острыми лезвиями вонзились в сердце. В них не прозвучало разочарование, только обида, но даже с ней я не готова была справиться. – Больше не поступай так с нами.
– Вам нельзя было терять время.
– Иногда ты бываешь чересчур упертой.
– Просто ты рано сдаешься.
Билл закатил глаза и сделал вид, будто ущипнул меня.
– Притворись, что тебе больно.
– Ауч. Из-за тебя у меня будет синяк.
Я включила выпуск, и мы погрузились в тишину, нарушаемую лишь шорохом фольги. Кусочек белого шоколада таял на языке, из-за чего вкусовые рецепторы взрывались от удовольствия. Чем больше я ела, тем меньше чувствовала боль, которая охватывала каждый дюйм кожи. Мне было уютно, спокойно и тепло. Тихое хихиканье Билла убаюкивало. И я практически провалилась в сон, как в дверях появилась заплаканная Пэйдж.