Но этот дом был не моим, и даже большой деревянный ящик с игрушками на темно-синем ковре у входа не мог заставить меня встать с кровати. С кровати гораздо мягче и удобней той, где я видела сны о ярмарке и где мамуля раньше читала мне сказки на ночь. Последняя сказка была уже очень давно.
Я теребила платье, которое женщина – ее звали Хизер – преподнесла мне утром. Оно было голубым в белый горошек, который напоминал снежинки. В дверь постучали, я быстро смахнула слезы. Вошла Хизер и тепло мне улыбнулась, хотя все еще выглядела грустной. Она тоже ждала свою мамулю? Если да, то ее мама должна быть очень-очень старой.
– Здравствуй, милая. – Она присела рядом со мной и заправила светлую кудряшку мне за ухо.
Потом она дотронулась до моей мягкой игрушки.
– Кто это, а?
– Красавица! – гордо ответила я.
– Красавица действительно прекрасна, – прошептала Хизер.
Она была пожилой женщиной со светлыми волосами и голубыми глазами – прямо как у меня. Мамуля всегда говорила, что они напоминают ей океан. Я не знала, что она имеет в виду, потому что еще ни разу не видела океана, но мне было очень приятно, когда она так говорила, ведь в такие моменты я чувствовала себя особенной.
Не у каждого есть глаза-океаны.
– Слушай, малыш. – Хизер заговорщически придвинулась ко мне и начала шептать:
– Ты знаешь, что уже через неделю придет Санта-Клаус?
Я закивала так быстро, что чуть не закружилась голова.
– Конечно! Мы с ним друзья!
По крайней мере, так было раньше. Но здесь теперь все по-другому.
– Конечно, друзья. А знаешь, что самое замечательное в рождественской поре? Что можно целыми днями объедаться печеньем! Все ребята уже на кухне и готовят тесто. Пойдем вниз, у нас есть здоровские формочки. Кажется, даже с единорогом!
Сперва я обрадовалась при мысли о печеньках с единорогом. Но потом я вспомнила последние дни и что другие дети со мной не разговаривали. Я чувствовала на себе их взгляды и понимала, что не нравлюсь им. Хизер погладила гриву моей игрушке и показала на дверь.
– Ну, что думаешь, Скайлер? Хочешь печенек?
Я подумала пойти за ней, но молчание других детей так меня пугало, что я покачала головой:
– Нет.
Хизер нахмурила лоб и погрустнела. Неужели из-за меня? Мне не хотелось заставлять кого-то грустить. Особенно мамулю. Но ее рядом не было, и это означало, что я в чем-то провинилась, иначе она бы не оставила меня здесь. Если бы я была хорошей девочкой, мама осталась бы со мной.