Первый раз они остались ночевать в нём в середине ноября, но здесь, на этой странной и чужой для них планете, казалось, царило вечное лето – такими же изнуряюще-жаркими были дни, мерно шумел за стеной таинственный лес, и лениво уползала к горизонту блестящая речка – только на душе у них стало спокойнее и светлее. Ожидание теперь сразу облегчилось и, как бы ни откладывалось спасение, с каждым прожитым днём оно становилось всё ближе и неотвратимее.
Поужинав захваченными с корабля холодными консервами, уставшие за день, они расположились отдохнуть перед сном на просторной, остро пахнущей свежеструганными досками веранде и долго молчали, глядя на полыхающий в полнеба закат. Солнце село недавно, было ещё светло, и Милош, сидевший чуть в стороне, поразился, скользнув случайным взглядом по лицам своих друзей. Поразился тому, как неузнаваемо изменились они за последние месяцы – он не присматривался к ним уже давно, привыкнув, не находя этому занятию ни времени, ни повода. А вот теперь…
Эта причудливая сеточка морщин в уголках глаз Волчека – их не было раньше, а сейчас он постоянно ходит прищурившись, словно от яркого света. А густые, пшеничного цвета усы почти что скрывают рот, и от этого назойливо кажется, будто за ним притаилась снисходительная усмешка. Да и Даниэла совсем уже не та, что прежде…
– Ты необыкновенно загорела, Дан! – сказал вдруг Милош и тут же смущённо отвёл взгляд, потому что впервые, может быть, за всё время их знакомства увидел в ней не товарища по работе, а просто женщину. Всегда она всё делала наравне с ними, без скидок или поблажек, и вдруг – такое! Ему стало стыдно, но Даниэла усмехнулась и, непринуждённым движением головы откинув за плечи длинные густые волосы, словно сказала: «Да, смотрите, какая. Смотрите и любуйтесь мной!»
– Дозагораемся мы тут! – буркнул Волчек.
И всё.
Больше они не проронили за вечер ни слова, но улеглись спать вместе, в одной большой комнате, натаскав на пол пышные охапки душистой травы с лужайки.
И впервые опять же за время пребывания на этой планете они почувствовали, что не одни здесь. Среди ночи Милош проснулся от неясного ощущения тревоги, но некоторое время лежал, не шевелясь, и напряжённо вслушивался в незнакомую тишину вокруг, нарушаемую только спокойным, размеренным дыханием спящих друзей. А потом там, за стеной, в чаще опять раздался разбудивший его треск.