Через полгода после приезда, в ноябре 2018-го, нас пригласили на День благодарения к знакомым из церкви. Мы только начали осваиваться – переехали из мотеля в дешёвую съёмную квартиру, чтобы сэкономить, дети ходили в школу пару месяцев, но всё ещё путались в английском. Я слышал про этот праздник, но он был мне чужим – у нас дома осень пахла яблоками и костром, а не индейкой. Мы пришли с Леной и детьми, не зная, чего ждать. На столе лежала огромная птица, тыквенный пирог, картофельное пюре – еда, непривычная, с запахом, далёким от нашего плова или маминых пирогов. Хозяева улыбались, говорили "welcome," но я чувствовал себя лишним. Артём тыкал вилкой в индейку, Маша шепнула: "Папа, почему нет борща?" – а Даниэль смотрел на стол, как на непонятную игрушку. Я кивал, благодарил, но внутри росла пустота – не от потери дома или работы, а от утраты чего-то простого: наших осенних вечеров, традиций, связывавших нас с родителями.
Вернувшись в нашу маленькую квартиру, я долго ворочался. За окном выл холодный ветер, а я вспоминал, как отец разводил костёр во дворе, как мама звала нас на чай с вареньем. Здесь не было ни костра, ни варенья – только чужой праздник, который я не понимал. Я думал: "Как дать детям наше, если даже такие дни теперь не для нас?" Утром Лена заметила моё молчание и сказала: "Давай сделаем что-то своё." Индейка была нам не по карману, да и не хотелось её. Мы купили курицу, картошку, немного лука и устроили ужин в нашей тесной комнате. Лена пожарила курицу с чесноком, как дома, я нарезал картошку, дети помогали – Артём неловко чистил овощи, Маша ставила тарелки, Даниэль крутился под ногами и смеялся. Мы ели, говорили о нашем старом доме, и Маша сказала: "Это вкуснее, чем та птица." Я смотрел на них и понял: потеря традиций – не конец. Мы не вернули прошлое, но начали что-то новое – свой маленький праздник здесь, на новом берегу. Это был ещё один урок: даже в пустоте можно найти место для своих корней, пусть и в другой земле.
Бизнес принёс свои уроки. Когда мы с Томом открыли компанию, я думал, что верну себе то, что отняли. Но потери шли за мной. Первый клиент обанкротился, оставив нас без работы на четыре месяца. Я потерял людей, что нанял, – они уходили, и я не мог их винить. Каждый пустой день был как удар, напоминая: ты не тот, кем был. Но однажды я потерял нечто большее – надежду. После очередного отказа от клиента я сидел в офисе, глядя на счета, и думал: "Это конец." Лена нашла меня там, обняла и сказала: "Ты не один." Её слова вернули мне то, что я не мог купить: веру в завтра.